Слейко понаблюдал, как из рваной ранки под челюстью выступила кровь, окрашивая сереб-ристый металл цепочки и скатилась набухшей каплей на стол, чертыхнулся и отпустил меня.
— Хорошо. Я заставлю тебя говорить по-другому, — пригрозил он и отошел к изножью сто-ла, бросая на меня злые взгляды. — Разведи ей ноги! — приказал он подручному и скрестил на гру-ди руки. Ох, явно гадость задумал. Пытать будет? Ну-ну.
Солдатик был исполнительный, тут же кинулся к столу и закрутил-заскрипел шестеренками, натягивая мои цепи. Ноги развел широко, до самых противоположных углов стола дотянул, зараза. И ремнями их к впаянным стальным кольцам пристегнул, чтоб пятками не скребла по столешнице.
Слейко дождался пока тот закончит, проверил крепежи и приступил к экзекуции, то есть со-рвал с меня трусы. Резко, одним рывком, оставив на бедрах красные полосы ободранной кожи. От-бросил кружево в сторону и уставился застывшим взглядом на узкую полоску светлых волос.
Ну, да, зрелище эротичное, возбуждающее, согласна. А для уроженца Зораны еще и экзотиче-ское. Они тут еще не знакомы с декоративной депиляцией в области бикини. Отсталые люди. Не-просвещённые.
Вот один уже просветился. Аж в глазах огонь жажды пылает, да слюнка капает на жилет.
А второй за трусами метнулся. Оглянулся воровато на Его Светлость и в карман их себе запи-хал. Фетишист хренов. Слейко отвлекся на его возню, отвернулся, сглотнул гулко, дернув острым кадыком.
— Шлюшка! — выплюнул он ругательство. — Не хочешь говорить со мной, под ним загово-ришь! — и он ухмыльнулся, посмотрев на своего солдатика. Тот понял его с полуслова, усмехнулся в ответ, подошел ближе, ладошкой ногу мою огладил, а затем дернул на себя за бедра, так что попа чуть с края не свесилась. Колени в стороны развел и распластал меня на столе как лягушку для пре-парирования. Едва сухожилия в суставах не порвал.
Руки вывернулись в плечах, вытянувшись за головой из-за коротких цепей на запястьях. Я за-плакала, давая волю навернувшимся слезам и постаралась не обращать внимания на его возню со штанами. Меня больше интересовало невнятное бормотание герцога, рассуждающего вслух с самим собой:
— Если повесил на нее родовой знак, значит ритуал был. Обычной любовнице он бы его не отдал. Значит брак зарегистрировал. Но это невозможно! Император на это никогда не согласится! Тем более с какой-то конфедераткой. Чужая кровь. Это недопустимо! Но знак есть! — Его Свет-лость вновь подскочил ко мне, подцепил цепочку, вглядываясь в кулон, отшвырнул неприязненно. — Подлинный! Зараза! Ты мне скажешь или нет?! Был этот чертов ритуал или нет?! — накинулся он на меня вновь, брызжа в лицо горячей слюной. — Иначе я тебя сейчас через строй пропущу! Го-вори, шлюха императорская!
