Мда, ситуёвина получается. Подставила я все-таки Его Светлость. Не хотела быть его уязви-мым местом — а стала. Теперь надо как-то выбираться из всей этой передряги.
Тяжело, конечно, вести войну в одних трусах и трикотажной майке без своих милых сердцу «пукалок» и «звездочек», но хоть линзы контактные остались при мне, да спицы из прически никто вынуть не догадался. Беспечные люди. Не видят во мне опасности. Я же женщина, а женщины у них не воюют. Ну и да, признаю, со скованными руками и ногами не шибко повоюешь, тут еще хорошо извернуться придется. Едва ли мне удастся лазерным прицелом расплавить свои оковы, максимум, что могу — выжечь сетчатку глаза, и то если противник будет долго и неотрывно пялиться в мои алые зенки. Но он этого делать, естественно, не будет, потому и этот вариант отпадает.
Да, что толку выдумывать фантастические варианты! Мне в любом случае нужна свобода пе-редвижения. Поэтому будем ждать и действовать по обстоятельствам.
* * *
Долго ждать не пришлось: выспаться мне не дали. Но хоть голова немного поутихла, пере-став долбиться пульсирующей болью в виски.
— Ну и кто тут у нас? — раздался над ухом хорошо поставленный мужской тенор, и я пора-довалась что «переговорник» мой от удара не пострадал. Он хоть и гарантийный, но явно не предна-значен для эксплуатации в экстремальных условиях.
— Ваша Светлость, посылка от графа Парро, — отозвался вдали еще один голос.
Ох, ты ж! Еще один герцог на мою больную голову! И кто ж таков? Я начала лихорадочно пе-релопачивать в уме всю родословную императорской семьи, но никаких посторонних герцогов, кроме Энжью не припомнила. Если, конечно, не считать его двоюродного брата Бриана Слейко, ко-торый лидер повстанцев. Но он незаконнорожденный сын его тети, старшей сестры императора, и фамилия у него другая, не Д-Энжью, как у главы рода. Поэтому и герцогом он быть никак не может. Если сам себя не провозгласил таковым от чрезмерной наглости, конечно.
— Посылка, говоришь, — задумчиво проговорил Его так называемая Светлость, остановив-шись где-то в районе моего правого бедра, и я невольно напряглась, почувствовав, как моя короткая майка поползла вверх, открывая пупок, ребра и грудь. Прохладный воздух лизнул оголенную кожу ледяным языком, вызвал толпу мурашек и обласкал соски, от чего они сморщились и встопорщи-лись вызывающе.
Холодные, жесткие пальцы тут же сжали тугие горошины и потянули. Больно. Я подалась следом, выгибая спину, и позволила протяжному стону сорваться с губ. Пусть воспринимает его как хочет. Я слабая женщина. Я готова на все. Я сыграю и эту роль. — Какая чувствительная девочка, — прошептал мужчина, обрадованный моей реакцией. — Кожа как снег. Какой занимательный пода-рок преподнес мне граф… Снимите мешок!
