Отдуваясь, как паровоз, пролез в раму и грузно спрыгнул на землю. Да, знаю, тяжело ему, ну а он что хотел? Соблюдать тишину и таинственность не так-то просто. Но это он еще про мой лаз под забором не знает. Интересно, что он скажет, когда застрянет в нем? Надеюсь, мы не станем ждать, когда он, наконец, похудеет? Потому что худеть ему придется очень быстро.
* * *
Колина я ждала только на следующей неделе. Он не планировал возвращаться раньше, если, конечно, не произойдет что-либо экстраординарное. Что, видимо, и случилось, а иначе к чему тогда это письмо?
А кстати, где оно? Похлопав себя по карманам, я прокрутила в голове свои спешные сборы, пытаясь припомнить, куда я могла его запихать, но увы, помню лишь, как сунулась в сейф за писто-летом, и все. Видимо в сейфе его и оставила. Ну да ладно. Координаты я знала наизусть, мимо не проедем. Тем более со мной граф. Не подведем.
«Катафалк» поджидал нас в лесочке, в паре километров от штаба. А то я уж было подумала, что все тридцать километров нам придется нестись рысцой, дабы поспеть к полуночи. За себя-то я не переживала, а вот граф с его остаточной отдышкой беспокоил меня сильно.
Деревенька, где назначил нам встречу Энжью, встретила нас кромешной темнотой. Ни ого-нечка не блеснуло в оконных проемах, ни фонаря у крылечка, ни дымящихся труб, несмотря на про-хладную ночь. Только ветер пел нам тоскливую песню, да сыпался с неба колючий снежок. Зима потихоньку брала свое, покрывая к утру землю белоснежным покровом, что к обеду превращался в грязное месиво. Но она не сдавалась и застилала белоснежную простынь заново, исподволь отвоевы-вая у светлого дня минуту за минутой.
Близилась полночь, однако граф нетерпения не проявлял, молча сидел в кабине, нахохлив-шись и грея озябшие руки в зауженных рукавах своего пальто. Я вопросами его не терзала, видя, что он задумчив и погружен в себя, пыталась согреться сама, отплясывая джигу вокруг «катафалка». Остановилась лишь когда заслышала вдалеке тихий рокоток автомобиля и замерла, вглядываясь в темную даль, с нетерпением предвкушая долгожданную встречу.
В какой момент рядом очутился граф я даже не заметила — слишком тихими были его шаги. Только обернулась на его слова удивленно:
— Простите, госпожа Нина…
А потом голова взорвалась острой болью и сознание уплыло в спасительный мрак.
Нина Климова, местоположение неизвестно.
Очнулась я в кромешной темноте с ощущением, что лежу на твердом холодном полу совсем голая. Озноб пробирал насквозь даже через тонкое белье исподнего. Затекшее тело, заледеневшие конечности, головная боль и тошнота — да мне и диагноста не надо, и так понятно, что сотрясение мозга налицо. Да и с самим лицом не все в порядке. Какая-то тряпка холщовая кожу щекочет непри-ятно. Плотная, свет не пропускает, липнет ко рту при каждом вдохе, в ноздри ворсинки забиваются.
