— Извините, — начал Ралчев, — но не припомните ли вы чего-нибудь такого, что сегодня после полудня произвело на вас особое впечатление?
— Что именно вас интересует? — вопросом на вопрос ответила женщина.
Весь ее вид говорил о том, что ей очень хочется помочь следствию.
— Не знаю… Может быть, какой-нибудь подозрительный шум в соседней квартире… В новых домах обычно хорошая слышимость.
— Да, — охотно согласилась женщина.
— Может быть, вам слышно соседское радио?
— Да, слышно.
— Может быть, вы слышали голоса… Крик…
— Я почти все время была на кухне.
— Как жили ваши соседи? Часто ли ссорились?
— Они очень милые и воспитанные люди. Жили они дружно. К тому же они очень тихие. Даже их сын не шумел. А Антония была вообще женщиной очень вежливой. И хотя ей почти столько же лет, сколько и мне, она всегда здоровалась первой.
Похоже, доброжелательной соседке очень льстило это обстоятельство, и если бы она даже что-нибудь и знала, то вряд ли сказала бы. Простые люди редко говорят о покойниках плохо.
— Где мальчик? Все еще у вас? — спросил Ралчев.
— Он в комнате моего сына. Румен показывает ему какой-то альбом. Он ведь совсем еще ребенок, уже немного успокоился. И не плачет. Хотите его увидеть?
— Нет, нет, — чуть ли не с испугом ответил Ралчев.
— Вы не знаете, где мальчик был после обеда?
— В кино. Он сказал мне, что смотрел «Фанфана-тюльпана». В пятый раз. Я и не знала, что этот фильм еще идет.
Не знал и Ралчев, вообще не смотревший этого фильма. Стоило проверить, в каком кинотеатре был мальчик. Теперь ему не оставалось ничего другого, как попрощаться с доброжелательной женщиной, пожать мягкую потную руку ее мужа и выйти на улицу в сопровождении мирных запахов обжитого дома.
Уже темнело. Воздух был мягким, небо нежным, стояло полное безветрие. Наверное, погода еще долго будет такой же тихой и приятной. «А может, и наоборот, — неожиданно подумал Ралчев. — Никогда нельзя наверняка предсказать погоду на завтра».
Выйдя на оживленную улицу, он остановил свободное такси. Ралчев редко позволял себе такую роскошь — экономить силы и время за счет транспорта. Да и времени у него для того, чтобы добраться в аэропорт до прибытия самолета из Варны, было сейчас вполне достаточно, мог бы успеть и на автобусе, но он волновался. В эти трудные минуты явно не хватало начальника. Ралчеву казалось, что чем раньше он приедет на аэродром, тем непременно раньше увидит Димова.
В аэропорт Ралчев приехал в четверть девятого. До самолета из Варны оставалось добрых полчаса. Он выпил чашечку кофе, потом — неожиданно для себя — заказал рюмку коньяку. Коньяк как-то странно возбудил его: мысли сейчас же размножились и начали разбегаться. Ему захотелось заказать еще рюмку, но он лишь усмехнулся и поспешил встать. Уже совсем стемнело, в темно-синем небе вспыхивали сигнальные огни самолетов. По гладкой посадочной полосе сновали электрокары. К одному из самолетов бесшумно подползла цистерна с бензином. По трапу сбежала высокая стюардесса с соломенными волосами, поверх которых сидела маленькая шапочка. Эта аккуратная женская головка вдруг умилила Ралчева, и он так засмотрелся на нее, что понял неловкость своего положения, только когда стюардесса, даже не удостоив его беглым взглядом, прошла мимо. Ралчев успокоил себя тем, что она оказалась слишком высокой, а ее фарфоровые глаза — пустыми. Для нее все это было лишь скучным аэропортом, где даже кофе — ненатуральный. Стюардесса ушла, оставив молодого человека наедине с его мыслями.
