Итак, я предпочел пойти в Калугерово, куда меня звали, а не в Пирдоп, где я, вероятно, не смог бы добиться успеха. Ночь перед уходом я провел в панагюрском подворье монастыря Николы Угодника. Даже в этом богоугодном заведении, где обычно работают лишь самые бесцветные личности, я застал в одной комнате людей, занятых изготовлением патронов.
Когда мы вошли, отец Кирилл ненадолго отлучился. Вскоре он вернулся в комнату с саблей у пояса и двумя пистолетами на боку, с кожаным бурдючком для воды за спиной и крестом в руке: камилавку его украшала кокарда в виде льва, волосы были распущены по плечам — бунтовщик, да и только! За ним следовал персонал монастырского подворья в полном составе.
Так отец игумен стремился мне доказать, что он всей душой и всем сердцем — повстанец и приготовил все необходимое, чтобы идти в горы бороться.
В Панагюриште к восстанию готовились не только апостолы, подготовительная комиссия, сотники и другие лица, — готовились все жители от боеспособных мужчин до дряхлых старушек. Каждый работал по мере своих возможностей. Буйные натуры не выпускали из рук своего любимого карабина, ножа, пистолетов; молодые девушки и женщины ткали онучи, плели черные оборы, некоторые даже делали патроны и лили пули старухи пекли хлеб на сухари, — словом, всюду кипела работа. Сапожный цех давно уже перестал тачать модные в те времена башмаки с высокими каблуками и турецкие туфли, широкие, как молотильные полозья. Мастера-заговорщики вместе с учениками и подмастерьями изготовляли сумки, постолы, патронташи и другие предметы повстанческого снаряжения. Выполняя многочисленные заказы, они, кроме того, работали впрок для нуждающихся в их изделиях неимущих братьев. Да и какие ремесленники не работали на предстоящее событие? Я утверждаю, что в Панагюриште и богатые и бедные, и старые и молодые — словом, все, кроме онбаши Даута, знали если не наверное, то хоть по слухам, что в их городе живут апостолы и существует революционный комитет. Даже крещеный турок Сараф Чира, шпионства которого опасались все честные работники, говорил одному заговорщику:
— Не в добрый путь пустились наши панагюрцы: посмотрим, чем все это кончится.
—
Изготовление знамени Панагюрского округа было поручено учительнице Райне, дочери священника Георгия, испытавшей впоследствии тяжелые страдания. Это знамя стоило округу около пятнадцати-двадцати лир. Оно было сшито из двух наложенных друг на друга кусков бархата — зеленого и красного; посредине на знамени было изображение болгарского льва, вышитое канителью. Кроме обычного девиза «Свобода или смерть», ниже льва были вышиты слова: «IV Панапорский округ». Второе знамя было уже готово; его сделали монахини в Карлове по заказу Волова. Это знамя было из зеленого атласа и тоже вышито канителью.
