— Все это дело прошлое: надо заботиться о настоящем, — ответил он, когда я стал расспрашивать его о Левеком и его плане действий. — Слышал я, — продолжал он, — что вы, апостолы, говорили по деревням, будто вас сюда послал русский царь, а Сербия и Румыния пришлют нам по нескольку пушек, как только мы поднимем восстание. Это, по-моему, нечестно; не будет успеха там, где есть ложь, хотя бы «ложь во спасение». Народ развращается, когда слышит, что другие заботятся о его судьбе; он тогда перестает надеяться на свои собственные силы.
Я переночевал в хате дяди Ивана и на другой день, как только занялась заря, отправился в села Мырзян, Карамфоля и другие вместе с проводником, которого мне нашел дядя Иван. Рассвет застал нас в селе Карамфоля. Мы постучались к некоему деду Лазару, и он нас принял. Проводник мой вернулся домой, а меня пригласили пройти в темный подвал, где я и провел день среди винных бочек и кадок с капустой.
Тут, в этих селах, было очень легко организовать или, точнее, возродить старые революционные комитеты, так как до меня сюда захаживал «Дьякон» /Ленский/, который наэлектризовал тамошнее население.
— Ты только напомни им клятву, которую они дали четыре года назад, и объясни, как теперь нужно готовиться, — вот и все, — говорил мне дядя Иван, прощаясь со мной в Царацеве.
Я должен добавить, что после Левского пропаганда для апостолов, за очень немногими исключениями, не представляла больших трудностей — прославленный агитатор открыл дорогу в главнейшие города и села. Мы шли по проторенным им путям. Бывало, познакомишься в каком-нибудь селе или городе с местными заговорщиками — готовься слушать рассказы из бурной жизни Невского.
— Веселый был человек, прости его бог; ни разу я не видал, чтоб он задумался! Все-то, бывало, улыбается, все-то радуется — будто на свадьбу звать пришел, — говорил один.
— Крепкий был парень. Бывало, целую ночь просидит, а утром глядишь — встал и гуляет, — вторил другой.
— А вы слыхали, как он ласкал и целовал детишек? Как говорил: «Вот эти нам нос утрут; а мы сами ничего еще не сделали», — рассказывал третий.
— Не знаю, почему он так ненавидел богачей, особенно городских… Говорил: «Они бездельники толстобрюхие, клещи, в десять раз хуже турок», — вспоминал четвертый.
— В науках он был не очень силен. Помню, раз поспорили они с Ангелом Кынчевым насчет ветров и влажности воздуха, так Ангел его переспорил.
— Да, Ангел хоть и поученей был, а говорил мало и во всем спрашивал совета у Васила.
