(скомороха), а он, в свою очередь, преподносит гостям тюрбаны, алмазы и т. п. При ближайшем рассмотрении эти королевские алмазы оказываются обыкновенными размалеванными стекляшками, весьма топорно подделанными под драгоценные камни и так скверно обработанными, что они рассыпаются в руках, как имбирный пряник»
[3]. Ссылки К. Маркс в данном случае не дает, но нет сомнения, что он взял все эти красочные подробности из описания Салтыковым своей аудиенции у Могола.
В другой статье К. Маркс дает прямую ссылку на «Письма об Индии» русского князя-художника, аргументируя мысль о том, что индийский народ чрезвычайно талантлив. На основании других данных он сначала отмечал, что индийцы «обладают особой способностью применяться к совершенно новым видам труда и усваивать знания, необходимые для того, чтобы управлять машиной»[4]. Далее он цитировал английского администратора Дж. Кэмпбелла, признававшего деловую хватку и математические способности индийцев. Продолжая ту же мысль, К. Маркс писал: «Во всяком случае мы с уверенностью можем ожидать в более или менее отдаленном будущем возрождения этой великой и интересной страны, благородные жители которой даже в своих самых низших классах, по выражению князя Салтыкова, «sont plus fins et plus adroits qua les italiens» (являются более утонченными и более искусными, чем итальянцы)»[5].
А. Д. Салтыков приезжает в Индию как гость англичан и рекомендательные письма у него к английским губернаторам, и общие знакомые, и постоянные приглашения он получает на чисто английские или чисто колониальные увеселения. Но вместе с тем мы видим, как постепенно возникает, растет и увеличивается непонимание между английской колониальной администрацией и одиноким путешественником, как растет охлаждение и как сокращается расстояние между А, Д. Салтыковым и индийским пародом. Это настолько ясно, когда читаешь письмо за письмом, что приходят на память даже какие-то современные назидательные исторические романы, где положительный герой обязан проделать именно эту эволюцию. Салтыков начинает уклоняться от приглашений жить в английских домах — на Англию он насмотрится в Англии! — заводит друзей на делийском базаре, в его речи все чаще попадаются слова на хинди. Индия настоящая, Индия улицы и деревни, навсегда остается в его сердце. Доказательством служит хотя бы то, что в 1845–1846 гг. он совершает второе путешествие в Индию и на Цейлон, имея ясный план как можно больше зафиксировать на бумаге карандашом и красками, а в Европе устраивает свой быт так, что получает прозвище «Индеец».
