Все будет действительно по воле моей, и моя воля такова — пусть Мануэль Де Ла Серта живет и дальше. Свободный. Цыганское сердце любит долго, но тоже способно разлюбить, пусть для этого и потребуется много времени.
Голос больше не звучал, ни на что не уговаривал и ничего не сулил, однако я пребывала в полной уверенности, что в момент моей слабости, этот искушающий демон вновь начнет нашептывать мне, толкать на поступки, за которые я после начну ненавидеть саму себя.
— Надеюсь, вы и далее не станете лишать нас счастья видеть вас? — решил выяснить сразу весь расклад Теодоро Де Ла Серта.
В чем же его выгода от моего присутствия? Не пожелал бы этот молодой человек просто оказаться в обществе женщины ему не слишком приятной, если бы не ждал от этого какой-то пользы для себя.
— Не могу в этом поклясться, сэр, — покачала я головой, всей душой мечтая избавиться от такой докуки, как братья Де Ла Серта, однако притом понимая, что не покину иберийцев, пока Мануэль не будет, наконец, в безопасности от притязаний колдуна.
— Мы вероятно чем-то обидели вас, леди Ева, что сперва вы нас избегаете, а после держитесь так холодно, — подал голос уже Мануэль Де Ла Серта, кажется, первый раз за этот вечер. Темные глаза буквально прожгли меня насквозь, сердце истошно заколотилось, подбираясь к самому горлу, но сохранить ту самую знаменитую невозмутимость, которую приписывают уроженцам Альбина мне, наверное, все-таки удалось.
— Но Ева со всеми и всегда держится так, — прозвенел серебряным колокольчиком голосок Эммы.
Младшая с удивительной чуткостью и мудростью, почти невероятной для столь юного создания, умела разряжать обстановку. И сказала она, между прочим, истинную правду: будучи в ипостаси леди Евы я не позволяла себе ни на йоту отходить от приличий.
— Даже матушка без устали твердит: у нашей Первой холодная кровь, — продолжила сестра с такой очаровательной улыбкой, что Мануэль Де Ла Серта, что весь вечер удивлял гостей Греев угрюмостью, не сумел удержаться от ответной улыбки.
Разумеется, ничего подобного обо мне матушка не говорила и говорить попросту не могла, ведь она знала меня настоящую, знала, какой костер разожгла в душе цыганская кровь. Но эта совершенно невинная ложь младшей сестры пришлась очень кстати и избавила от необходимости говорить что-то еще. В очередной раз подумала, как бы жила наша семья, не появись на свет наша чудесная Эмма.
— Быть может, вы примете наше приглашение на ужин? — спросил Мануэль слишком уж умоляюще, слишком уж мягко, слишком… не в своей манере.
