Такие люди формировали Фадеева как личность. Они всегда жили «в резерве» памяти писателя, не уходили в прошлое, а становились «доминантой» характеров коммунистов Петра Суркова, Алексея Чуркина — героев романа «Последний из удэге».
В том году, в сентябре, Фадеев вступит в Коммунистическую партию. Ему нет еще семнадцати. Зоя Ивановна Секретарева, друг уже тайной, подпольной революционной юности Фадеева, рассказывает о том, каким волнующим для него был этот решающий шаг.
Заседает Владивостокский городской комитет партии: «…На повестке дня стоял вопрос о приеме в партию Саши Фадеева… Саша был всем собравшимся хорошо известен и проверен на практической работе.
— Ну что там обсуждать, знаем Сашка как облупленного, — сказал дядя Ваня Раев, — позовите его.
Кто-то крикнул:
— Саша, входи!
Дверь открылась. И, несмотря на то, что все горкомщики были хорошо знакомы ему, Саша вошел, сильно волнуясь. Вошел и сразу же прислонился к дверному косяку, словно у него подкашивались ноги. Опустив руки по швам, весь как-то вытянулся, подняв высоко голову. Я увидела его тоненькую, совсем еще ребячью шею и подумала: «Ведь ему и семнадцати еще нет!» Застывший, сосредоточенный взгляд его приходился выше наших голов и был устремлен куда-то вдаль, через окно. И после объявления решения горкома о приеме Саши в партию он не сразу пришел в себя, стоял некоторое время в той же застывшей позе у дверей, будто скованный каким-то большим и глубоким внутренним чувством.
Так в сентябре 1918 года Саша Фадеев стал сразу членом Коммунистической партии, не проходя кандидатского стажа».
В этот день он, не ведая о том, принял эстафету и от своего отца. В семье мало говорили об Александре Ивановиче. Сказалась и обида Антонины Владимировны на своего первого мужа, оставившего ее с тремя детьми на произвол судьбы, пусть даже «под диктовку» великих целей, и то, что второй брак оказался удачным, и Глеб Владиславович стал хорошим, добрым отцом для детей. Словом, об Александре Ивановиче долгое время не велось в семье каких-либо серьезных разговоров. Исчез, а куда — неизвестно, и где он, также неизвестно. Может, в подполье, на свободе, а может, в тюрьме или ссылке. Они даже не знали, что Александр Иванович умер, как и их отчим, в революционном 1917 году. Больной, погасший физически, но не сломленный. По отношению к своей семье он оказался «без вины виноватым». Он не рассчитал свои силы. Бунтарство, революционные бури захлестывали его, занимали все его мысли и чувства.
