Покоренный Франсуазой «с первого свидания, с первого взгляда», он уже не оглядывался на прошлое. Однако оставаться в ее доме юноше было бы неприлично. «Бедный мальчик, — сказала она ему, — ты должен идти туда, куда призывает тебя Господь, но когда ты станешь взрослым, ты вспомнишь обо мне».
Так куда же призывал его Господь? На сей раз он соизволил принять облик некоего Сабрана, «здоровенного мужлана». Для беглецов, вроде мальчугана Руссо, в Турине, столице Сардинского королевства, существовал приют: там обращаемых кормили, давали им кров, обучали, предоставляли место. Сабран предложил сопровождать юного «еретика» в Турин, и Жан-Жак, которого мадам де Варан снабдила небольшой суммой, поплыл по течению «без особого отвращения». Он начинал убеждаться, что «религия, проповедуемая такими миссионерами, не может не привести в рай».
Природа была прекрасна. Ему предстояло пересечь Альпы, как некогда Ганнибалу, — и он мечтал о будущем, вспоминая о ласковой улыбке своей покровительницы: «Я тогда находился в том редком, но драгоценном периоде жизни, когда ее полнота дает нашему существу развитие всех его ощущений и украшает в наших глазах весь мир прелестью нашего собственного существования».
Путешествие длилось около двадцати дней. Сабран, набожный проныра, держал перед Жан-Жаком поучительные речи и даже облагодетельствовал его своими обносками и несколькими су.
12 апреля 1728 года тяжелая, окованная железом дверь приюта Святого Духа захлопнулась за Жан-Жаком, и он, отступник от своей веры, вернулся к действительности. Здесь до него уже восемь или девять неофитов «вступили на истинный путь». Среди особ мужского пола «четверо или пятеро были законченными бандитами»: два еврея, а также арабы или левантинцы[2], жизнь которых протекала в периодической смене вероисповеданий. Среди «дам» большинство являли собой «настоящих мошенниц и самых бесстыдных шлюх, которые когда-либо оскверняли колыбель Господню». Исключение составляла разве что восемнадцатилетняя евреечка с плутовскими глазками, которая присоединилась к компании через два дня после него.
В «Исповеди» Жан-Жак потом написал, что был ошеломлен быстротой событий и не сразу осознал взятые на себя обязательства, но потом «с настоящим ужасом» понял, что находится на грани «бандитского преступления». Сбежать? Но как обратно перебраться через Альпы и куда идти потом? Он решил выиграть время и, «не принимая окончательного решения о переходе в католичество», оказывать своим «обратителям» возможно долгое сопротивление, а для этого собрать воедино всё то, что он помнил из своего религиозного образования, вместе с обрывками из
