Первые камни фундамента будущей колониальной империи закладывались на улицах ткачей, прядильщиков, отбельщиков руками самих индийских ремесленников. Безналоговый сезон кончился довольно скоро. Касты левой руки познали всю тяжесть денежного обложения. Несколько раз они бунтовали, но солдаты из форта хорошо знали свое дело. Из Лондона в Мадрас один за другим шли корабли, груженные драгоценным металлом. Здесь из него делали золотые пагоды и серебряные рупии. Монеты вновь возвращались в форт или оседали в кованых ларцах на улицах каст правой руки, а ткани навсегда увозили на кораблях с белыми парусами куда-то в неизвестную далекую страну. Этих кораблей становилось все больше и больше, и неуклонно росла цифра стоимости индийского экспорта из Мадраса: 1639 год — 25 тысяч рупий, 1704 год — 200 тысяч рупий, 1739 год — 2 миллиона 500 тысяч рупий.
Все длиннее становился рабочий день ремесленника, все внушительнее — размеры задолженности Компании, ростовщикам, купцам. Но к этому уже привыкли, и многие смирились. Довольствовались тем, что была крыша над головой, свой станок и инструмент, мешок риса и горшок масла, были красочные храмовые праздники и веселые танцовщицы. В Черном городе сменилось не одно поколение ремесленников, прежде чем пришла беда. Она была такой страшной, что голодные годы, войны и солдатский грабеж — все померкло перед ней. В далекой Англии заработали текстильные фабрики, и корабли больше не брали индийских тканей. Они везли в Мадрас дешевый ситец. Форту оказались ненужными тысячи ремесленников. На корабли теперь грузили хлопок, индиго, земляной орех. Растущая промышленность Британии требовала сырья, готовые изделия она могла производить сама.
Ростовщики первые забеспокоились и потребовали вернуть им долги. Они отказывались от непроданных готовых тканей и нетерпеливо объясняли, что им нужны только деньги. А денег не было. Даже в Черном городе теперь покупали английский ситец, так как он был дешевле местного. За долги с аукционов сначала пошли ткацкие и прядильные станки, набивные доски, красильные чаны. Потом дома и имущество. Дотла разоренные, бывшие ремесленники Компании обивали пороги ростовщиков, торговцев, английских дельцов и чиновников. Но все они разводили руками и говорили, что ничем не могут помочь. Первые группы бездомных голодных людей заполнили узкие пыльные улицы Черного города. Они начали заниматься нищенством. Их потомки тоже стали нищими. Целые поколения нищих. Некоторые из них до сих пор живут на улицах Джорджтауна, прося милостыню у прохожих. Сначала перестали существовать улицы каст левой руки, а затем забыли о самих кастах. Ибо для нищих они уже утратили свое значение. Бывшие лидеры «левых» каст теперь тоже не вспоминали о них. Вместе с «правыми» они составили цвет Черного города. Некоторые из них завели свои мастерские. Чтобы не умереть с голоду, ремесленники стали наниматься в них. Но мастерских было мало, а желающих спастись от нищеты и голодной смерти много. Позже часть из них была принята на текстильные фабрики Бинни.
