Здесь, в форту Мадраса, Пигот незаметно клал кирпич за кирпичом в фундамент своего будущего состояния. Он работал, как муравей, никогда не играя по-крупному. Кое-кого это раздражало. Многие ему завидовали. Всем хотелось быть «чистыми», как он. Кому приятно, когда на твоих руках замечают кровь, а в карманах — награбленное золото. Набобы не умели скрывать таких дел, поэтому в респектабельной Англии они становились отщепенцами. Действительно, Пиготу можно было позавидовать. Он привез в Англию огромное состояние — 400 тысяч фунтов стерлингов — и был охотно принят в лондонском обществе. Никто не мог сказать ему ни слова. Тогда же, в 1765 году, он купил себе пэрство, а затем стал членом парламента. Теперь его называли лорд Пигот. В лучших домах Лондона считали за честь видеть его среди своих гостей. Люди с громкими фамилиями, чьи имена знал последний оборванец из лондонских трущоб, наносили ему визиты. Постепенно и сам Пигот поверил в собственную добропорядочность и непричастность к темным делам ост-индских чиновников. Он настолько проникся сознанием собственной непогрешимости, что, когда в 1775 году опять появился в Мадрасе, и снова в качестве губернатора, это был уже совсем другой человек. Он чувствовал безоговорочную поддержку Лондона, и это придавало ему необходимую уверенность. Пигот просчитался только в одном. Он упустил из виду, что Лондон находится слишком далеко от Мадраса. Скупо сжав упрямый рот, он объявил на Совете Компании, что не желает больше мириться с темными делами чиновников и авантюрами королевских офицеров. Члены Совета нагнули головы, и он не мог понять, было ли это согласие или протест. Он разобрался в этом потом, когда было уже поздно. Утратив былое чутье и проницательность, Пигот забыл также о том, что пока он был «своим», его терпели. Но теперь вряд ли можно было надеяться на это.
Все началось со скандала с королевским офицером Робертом Флетчером. Этот офицер никому не желал подчиняться. Даже лорду Пиготу. Он самовольно присвоил себе функции главнокомандующего и потребовал от губернатора и Совета выполнения его распоряжений. Пигот был разгневан. Он приказал арестовать Флетчера и двух членов Совета, которые, он считал, поддерживают распоясавшегося офицера. Когда Флетчера вели в тюрьму, он крикнул:
— Лорд Пигот! Вы еще сто раз пожалеете о том, что сделали!
Если бы он знал, что пожалеет об этом не сто, а тысячу раз… Но беда не приходит одна. Ч^рез несколько дней в губернаторской резиденции появился Пол Бенфилд. Пигот давно недолюбливал этого зарвавшегося набоба. Его раздражало в Бенфилде все: разболтанная походка, манера щурить узкие светлые глаза, яркие, кричащие галстуки, его холеные лошади и даже французский повар, которым Бенфилд так гордился. Про себя Пигот называл Бенфилда выскочкой. Ему, теперешнему лорду, потребовалось три десятка лет, чтобы сколотить приличное состояние, а этот юнец сумел сделать то же самое за несколько лет. Никто точно не знал, каковы размеры его состояния, но Пигот был уверен, что оно огромно. Бенфилда хорошо помнили бедным инженером, который взялся расширить стены форта. Вот тогда и началась его карьера. Он взял контракт на строительство и на этом нажился. Потом влез в доверие к карнатикскому навабу. Стал его банкиром. Но дело повел так хитро, что казна наваба пустела, а карманы Бенфилда подозрительно пухли. Говорили, что Бенфилд не действует в одиночку. Кое-кто из Совета Компании с ним заодно. Лорду Пиготу всегда претили такие открытые способы наживы. Он ждал момента, чтобы «прижать» Бенфилда. И когда он увидел бывшего инженера, развязно развалившегося в кресле его кабинета, он подумал, что подходящий момент наступил.
