Как ни старались обитатели Белого города укрыться за видимостью благочестия и благопристойности, настоящие качества этих людей все время прорывались в пьяных оргиях, в темных спекуляциях, в подкупах, взятках и кое в чем еще похуже.
Шурша накрахмаленными юбками, в узкую дверь часовни протиснулась высокая полная женщина. Из-под ее чепца на лоб скатывались мелкие капельки пота. Расталкивая стоящих рядом, она продвинулась к панкхе, но и та не принесла облегчения. Часовня была заполнена до отказа, и люди стояли, прижавшись друг к другу. Спертый жаркий воздух, казалось, стал густым и осязаемым. Священник с лицом, похожим на выжатый лимон, стоя в полном облачении на невысокой кафедре, читал проповедь. Женщина шумно вздохнула, и уголки ее поблекших губ недовольно опустились вниз. Она поняла, что пропустила утреннее богослужение.
— Миссис Дэвис, доброе утро! — откуда-то донесся шелестящий шепот.
Женщина скосила в сторону глаза. Из темного угла ей кивала кокетливая шляпка. Дэвис хорошо знала ее обладательницу. Владелица небольшого дома у северной стены форта, Джейн Смит, пронырливая особа с лисьей физиономией, всегда раздражала миссис Дэвис. И прежде всего потому, что Джейн помнила, кем была та в Лондоне. И при каждом удобном случае не забывала сказать об этом степенной Дэвис, жене мистера Дэвиса, королевского офицера. Старшей подруге Джейн повезло больше: она вышла замуж и наконец обрела долгожданный покой, дом и устойчивое положение в обществе. Никто не смеет напоминать ей о панелях Лондона. Но Джейн завистлива и мстительна. Миссис Дэвис снова вздохнула и переступила с ноги па ногу. Теперь Джейн увяжется за ней и просидит в ее доме до ленча. Бывают же такие неудачные дни! Сначала эта Сарасвати, из-за которой она опоздала на утреннюю молитву, а теперь Джейн. Сарасвати… Говорят, это имя их черномазой богини. Что за глупая привычка называть людей именами языческих богов. В этой темнокожей девчонке всегда было что-то, вызывавшее приступы ярости у миссис Дэвис. Но она не могла объяснить, что именно. Может быть, грациозная стройная фигура, на которую с удовольствием взирает ее королевский офицер, после того как осушит очередную бутылку мадеры. Или эти печальные огромные глаза, на которых всегда лежит тень покорно опущенных ресниц. Или какое-то неуловимое чувство протеста, заставляющее девушку поступать иногда наперекор воле хозяйки. Наперекор… Кто бы мог поступать наперекор, только не она. Жалкая рабыня, купленная мистером Дэвисом два года назад. Сегодня она получила по заслугам. Долго будет помнить. Сколько раз ей говорили, что вода для умывания в медном тазу должна быть прохладной. Но она всегда почему-то была теплая и мутная. Сегодня утром пришел конец терпению миссис Дэвис. Она вновь с внутренним удовольствием вспоминает утреннюю сцену. Тонкие смуглые пальцы, беспомощно старающиеся прикрыть голову, на которую обрушиваются удары таза. От такой «работы» миссис Дэвис задохнулась и быстро устала. Счастье этой девчонки. Теперь она валяется на каменном полу, притворяясь, что потеряла сознание. Ничего, скоро очухается. Потом будет отскребать с чистых плит собственную кровь.
