В этом же, 1906 году начали ходить трамваи, но не все линии были открыты сразу, и подходящего электрического транспорта у нас не было. Лёся придумала способ, облегчавший нам эти прогулки, — носить жакет и пальто (конечно, не зимой) на шнурочке, не вдевая руки в рукава, так что верхняя одежда, в виде гусарских ментиков, развевалась при быстрой ходьбе у нас за плечами. Группа из пяти девочек с развевающимися за плечами пальто и жакетами вызывала изумление прохожих. Но мы бодрым шагом продолжали свое шествие, не обращая внимания на останавливающихся встречных. Хорошо, что наши родители не видели нас в этом разгильдяйском виде. Досталось бы нам!
Помню, как однажды на уроке математики преподаватель, милейший Анатолий Павлович Аксюк, сказал, что Левис и Стахевич стали отставать, и рекомендовал нам с Таней позаняться[18] как следует дома, чтобы догнать товарок. Так мы и сделали. Собрали все существовавшие в те времена задачники и в течение двух недель рождественских каникул перерешали все примеры и задачи, помещенные в этих задачниках.
Брат Тани, Борис — студент Горного института, остроумец и насмешник, — издевался над нами. Он говорил: «Посмотрите на наших девочек — Танечку и Манечку, они изобрели способ учить учебники насквозь — сразу 10 штук!» Мы не обижались.
Придя после каникул, мы доказали Анатолию Павловичу, что не только не отстали, но и перегнали своих товарок.
Добавлю, что французский язык нам преподавала М. Д. Могилянская. Закона Божьего как такового не было, но все же раз в неделю являлся священник Агеев. Его уроки проходили в яростных спорах и обсуждениях этических и религиозных проблем.
После окончания семи классов (мы считались окончившими гимназию Стоюниной и получили все права ее коренных учениц) мы, василеостровская группа, вошли в организованную уже к тому времени гимназию Могилянской и сделались составной частью открывшегося в ней восьмого класса. Таким образом, мы были первым ее выпуском. Тут, кроме уже упомянутых учителей, появились и новые. Из наиболее ярких назову А. Л. Липовского, читавшего историю педагогических учений, на математическом отделении класса — Кулишера, впоследствии профессора Петербургского университета. Помню, что мы, исторички, слушали его с интересом, особенно когда он излагал основы геометрии Лобачевского.
Очень интересная фигура — Богдан Афанасьевич Маркович (не помню точно, кажется, он читал историю математики). Это был сын известной украинской писательницы Марко Вовчок, тот самый «разбойник Богдан», о котором писал Герцен, встречавшийся с этим семейством за границей.
