А воины, звеня саблями и доспехами, лихо соскочили с коней и сгрудились в плотное кольцо, где бились об заклад. Большая часть поддерживала девушку, хотя Полкан был их старым военным товарищем.
— Вот это баба! — слышались восторженные голоса. — Аленушка, поддай ему!
Ножки девушки быстро скакали, она снова атаковала, но с другой стороны и с разворота. Попала по печени соперника. Полкан пред боем снял кольчугу, удар оказался болезным. Воин невольно простонал, зажмурился от боли и пропустил удар ногой в пах. Шок заставил присесть Полкана на колени. Он получил еще удар девичьей голенью. На этот раз в нос.
Князь Михаил решил остановить избиение и приказал:
— Отставить! Твоя взяла, Аленушка!
Девушка воткнула в траву шест и с белозубой улыбкой ответила:
— Я всегда побеждаю!
Полкан, пошатываясь, поднялся. В паху сильно болело, из носа текла кровь, которая падала на штаны и разбрызгивалась по траве. Ноги держали нетвердо, печень ныла, дышалось тяжело. Как унизительно быть жестоко битым бабой! Ну и ведьма! Разве девке пристало так драться?!
А Скопин-Шуйский был доволен. Он подал Аленушке руку, затем, немного поколебавшись, снял с указательного пальца перстень, украшенный большим индийским изумрудом, и протянул голоногой девушке:
— Возьми в награду!
Та неожиданно мотнула головой:
— Если бы я польского воеводу уложила. А то пожилого русского мужика. Нечего себя изумрудами баловать!
Михаил, удивленно округлив рот, присвистнул:
— Ну, ты и баба! Впервые вижу, чтобы женщина от украшения отказывалась! — и тут большой воеводу решил пошутить. — Может, ты переодетая царевна?
Аленушка рассмеялась в ответ:
— Нет! Я из простонародья, дочь земли и солнца!
Князь спросил:
— Где ты так хорошо научилась драться?
Девушка ответила после некоторого колебания:
— Учил меня тут человек, он не хочет, чтобы я о нем говорила другим.
Скопин-Шуйский нахмурился и пробасил:
— А ты скрытная…
И, слегка подумав, князь добавил.
— Зачисляю тебя в свое войско! Будешь моим оруженосцем вместо Полкана!
Аленушка не согласилась:
— Он тебе и твоим предкам с отрочества служит, а ты его гонишь! Не пойду к тебе в оруженосцы!
Скопин-Шуйский недовольно рыкнул:
— Тогда будешь простым ратником! Дайте ей меч и коня! И уйди с глаз моих долой!
Аленушку увели. Князь Михаил проводил ее взглядом. Он чувствовал, как что-то похожее на любовь или, скорее, страсть, просыпается в нем. Простая крестьянка, а какова! Отделала оруженосца и даже Большому воеводе не стесняется возражать! Сколько в ней мужества, гонора и красоты!
