Мужчина — в поле, женщина — у очага.
Мужчина держит меч, а женщина — иголку,
Мужчина — голова, женщина — сердце,
Мужчина — командует, женщина — повинуется;
Все остальное — хаос.
На практике, однако, этот «идеал» часто не соответствовал реальности. Немало рабочих семей зависело от заработка жены, и разделительная черта между домом и работой была не столь очевидна, поскольку существовало еще домашнее производство, и многие домашние обязанности, например стирка, выполнялись совместно. Также не принималось во внимание то, что большое количество женщин были вынуждены оставаться незамужними, потому что попросту не хватало мужей: перепись 1851 г. показала, что женщин в Англии на одну треть было больше, чем мужчин. Тем не менее реальность была не столь важна по сравнению с распространенным мифом о подходящих гендерных ролях[19]. С позиции этой доминирующей идеологии незамужние или работающие вне дома женщины были в лучшем случае невидимы, в худшем — считались неудачницами и отклонением от нормы.
Это означает, что давление на женщин было даже больше, чем во времена Мэри Уоллстоункрафт, но к середине XIX в. сами женщины все в большей мере стали осознавать свои проблемы и объединяться для их решения. В основном требования перемен касались опекунства над детьми, закона о разводе и правах собственности, а также доступа к образованию и оплачиваемому труду. К 60‑м гг. XIX в. право голоса также стало темой феминистских требований. Как указывает Левин (Levine, 1987), первоначальное феминистское движение в Британии не воспринималось как таковое, поскольку представляло собой скорее разобщенную сеть различных групп, нежели централизованную организацию, имеющую лидера. С 1856 г. активистская деятельность была сконцентрирована вокруг группы под названием «Лангэм Плейс» («Langham Place Group») и журнала «Инглиш вумен» («The English-womans Journal»), основанного в 1858 г. Барбарой Лей Смит Бодишон и Бесси Рейнер Паркс (Bessie Rayner Parkes). Одновременно по всей стране распространялись дискуссионные сообщества и социальные клубы, в которых обсуждались феминистские проблемы.
Для некоторых женщин требование гражданских прав означало распространение среди бедных слоев населения идей среднего класса о «домашней добродетели» и строгой сексуальной морали; в частности, это относилось к тем, кто активно поддерживал Закон о бедности 1834 г. «Для многих женщин среднего класса требования, которые могли бы выражать интересы их пола, часто были требованиями классового доминирования» (Rendall 1987, р. 27). Членами первых феминистских групп были в основном женщины среднего и высшего классов, они придавали большое значение «респектабельности» своих действий. В отличие от социалисток-утописток у этих дам не возникало желания оскорбить приличное общество выступлениями против семейных ценностей или сложившейся морали. Сама Бодишон была незаконнорожденной, и, хотя отец вполне обеспечивал ее материально, это означало, что она должна была вести себя скромно. Точно так же не афишировалась поддержка феминистских кампаний со стороны Мэри Энн Эванс (Магу Ann Evans), настоящее имя — Джордж Элиот (George Eliot), поскольку та «жила в грехе». В то же время, феминистки середины столетия часто обращали внимание не только на проблемы своего класса, но и подчеркивали общность интересов всех женщин, и их деятельность не ограничивалась борьбой за формальные гражданские права. Например, первая организованная группа «Комитет в защиту женской собственности» («Womans Property Committee», основана в 1855 г.) признавала важность для женщин из рабочего класса право на собственный заработок. Позже кампании вокруг проституции рассматривали ее как результат бедности, правовой беспомощности и мужской сексуальности, а не как вину самих проституток. Таким образом, либеральная идея прав личности сосуществовала с идеей о том, что женщины, как социальная группа, имеют общие интересы, противоположные интересам мужчин. Этому сопутствовало осознанное стремление объединяться с другими женщинами и утверждение женского превосходства, что предваряло некоторые течения современного радикального феминизма. Более того, требование политических и юридических прав не всегда означало некритичное принятие мужских ценностей, как считают некоторые современные интерпретаторы. Для некоторых женщин эти права являлись средством вхождения в мужской мир, но для большинства они представлялись способом улучшить домашнюю жизнь, что в целом не противоречило доктрине «раздельных сфер». В целом все требуемые права отражали скорее реакцию на те проблемы, с которыми женщины сталкивались в повседневной жизни, а не принцип абстрактной справедливости. Эти идеи и формы деятельности не могут быть определены просто как «либерально-феминистские», поскольку такая оценка не раскрывает все многообразие целей, проблем и мнений, имевших место в этом движении. Как и в Америке, это отчасти объясняется смешанным происхождением феминизма, в котором религиозные идеи о «женских добродетелях» оказывались в странной смеси с либеральными положениями о правах личности и равенстве и порождали широкое, но не всегда последовательное стремление к переменам.
