С 1970-х по 1990-е гг. в качестве другой причины младенческой амнезии называли тот факт, что ребенок еще не умеет говорить: самые первые воспоминания становятся недоступными после того, как малыш переходит от невербальной коммуникации к вербальной. Именно в полтора года у детей происходит «языковой взрыв», и вскоре после этого младенческая амнезия исчезает. Как объясняла мне Нора Ньюком, основатель Центра пространственной памяти и обучения в Университете Темпл, «[считалось, что] появление памяти связано с обретением речи, а также с культурными нормами, требующими запоминать уникальные события. Конечно, все это важно: мы разговариваем, и мы живем в социальных группах. Но этого недостаточно. Это не могло быть единственным объяснением»[67]. Еще больше осложнял гипотезу языка тот факт, что многие животные, не умеющие говорить, тем не менее помнят события своей жизни.
Только недавно ученые раскрыли связи между развитием восприятия пространства у детей, амнезией и памятью, и эти связи могут пролить свет в первую очередь на то, как в процессе эволюции у людей формировались когнитивные способности. Способность человеческого разума совершать мысленные путешествия во времени – вспоминать прошлое и представлять будущее – и грамматически верная речь могли появиться и развиться в плейстоцене, эпохе, начавшейся 2,6 миллиона лет назад. Это был период, в котором «ребенок» стал представлять собой новую, длительную стадию биологического и социального развития нашего вида. Авторы книги «Предсказания в мозге» (Predictions in the Brain), вышедшей под редакцией нейробиолога Моше Бара, объясняют: «Появление вида Homo сопровождалось увеличением продолжительности периода развития от младенчества до взрослого состояния и появлением дополнительной стадии, которую мы называем ранним детством. Это период приблизительно от 2,5 до 7 лет, во время которого развиваются способности к мысленному путешествию во времени и грамматически правильная речь»[68].
Может быть, дети – это результат новой стадии в эволюции нашего вида, необходимой для полного развития систем пространственной и эпизодической памяти? «Все думают, что первые два года очень важны, но, если мы не можем их вспомнить, чем именно они важны? – говорит Ньюком. – Гипотезы есть. Но, если мы не можем дать краткий ответ, значит, мы ничего не знаем о мозге».
Джон, родившийся недоношенным на сроке двадцать шесть недель, весил около килограмма. Он не мог самостоятельно дышать и первые два месяца своей жизни провел в инкубаторе, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких. Однако он рос абсолютно здоровым – до четырех лет, когда с ним случились два эпилептических припадка. Примерно годом позже родители стали замечать, что Джон не помнит то, что происходило в его жизни. Он не помнил, что смотрел по телевизору, что произошло в школе, какую книгу он читал накануне вечером. Когда Джона осмотрели нейробиологи, они нашли другие нарушения. Он не мог найти дорогу, не помнил знакомую обстановку, расположение предметов и личных вещей. Примечательно, что интеллект мальчика не пострадал – он умел читать, писать, говорить, хорошо успевал в школе. Семантическая память, не связанная с личным опытом, была абсолютно нормальной.
