Где он, кстати?
В поисках родной черной мобилы, обошедшейся, помниться, в полтинник, Сашин взгляд упал на прикроватную тумбочку. Но никаких признаков телефона на ней не было, зато стоял канделябр на пять свечей. Судя по цвету, видимо, серебряный.
Свечи имелись. Белые и со следами горения: черные фитили и наплывы парафина. Или стеарина? Или воска? Саша не разбирался в этих материях.
Ладно, дело вкуса.
Удивительнее всего было то, что над тумбочкой не было розетки. Внизу что ли?
Но он был явно не в форме, чтобы снова спускаться с кровати.
Надо спросить у Китти, куда они дели его телефон.
Когда Китти вернулась, с ней был высокий статный старик. Самым удивительным в посетителе была одежда: синий мундир с самыми настоящими серебряными эполетами.
Коттедж реконструкторов что ли? Богатый чудак развлекается?
Все это напоминало розыгрыш. И Саша уже ждал, что скоро балаган кончится, из-за колонны вынырнут старые друзья и поздравят с днюхой.
В эту версию не вписывалось отсутствие дня рождения в обозримой перспективе и общее дерьмовое самочувствие.
Козни ФСБ? Да ладно! Это уж совсем паранойя! Для них это слишком сложно.
— Вы меня не узнаете, Ваше Императорское Высочество? — спросил старик.
Кажется, он сказал именно это, но не точно, ибо визитер говорил по-французски, а французский Саша знал так себе.
— Нет, — ответил он по-русски. — Извините.
— Это Иван Васильевич Енохин, — слегка коверкая русские имена, представила Китти. — Лейб-медик Его Величества.
Этот новый бред вполне гармонировал со всем остальным окружающим бредом, так что Саша даже не особенно удивился.
— Будете лечить меня клизмой и кровопусканием? — съязвил он.
Енохин что-то ответил на языке Вольтера, но Саша не понял почти ничего.
— Иван Васильевич, судя по имени, вы должны неплохо знать родной язык, — заметил Саша. — Не могли бы вы перейти на русский? Ну, или хотя бы на английский? С Китти мы неплохо друг друга понимаем.
— Вы не помните, французского, Ваше Императорское Высочество? — на чистейшем русском спросил Енохин.
— Я его никогда хорошо не знал, а сейчас мне надо напрягаться, чтобы вспоминать значения слов. Я плохо себя чувствую. Здесь душно. Можно открыть окна?
Лейб-медик бросил взгляд на Китти, и она мигом скрылась за ширмой.
Потянуло холодом и влагой. Наверное, на улице шел дождь.
И еще чем-то очень знакомым. Рыбой что ли?
— Иван Васильевич, здесь рядом море?
— Финский залив.
— Мы где-то под Петербургом?
— Да. Парк Александрия.
