К сожалению, я не в состоянии оценить, насколько разумны эти рисунки. Поэтому я покорнейше прошу Ваше Величество разрешить мне переслать эти схемы академику Якоби. Имя Великого князя обещаю не называть.
Ваш верноподданный,
Иван Балинский».
Уже вечером он получил от государыни записку: «Я сама ему пошлю».
После ухода эскулапов Саша попросил камердинера принести ему свежие «Ведомости» и сел читать у окна. Номер был не таким интересным, как те, что в туалете, видимо, июль — мертвый сезон. Он просмотрел всю газету, но заинтересовался только одной статьей.
Так что отвлечься от черных мыслей ни хрена не удалось.
Вероятное объявление сумасшедшим ему крайне не нравилось. Что здесь делают с безумцами? На цепь сажают?
Номер газеты был действительно свеженьким, напечатанным на беленькой бумажке, явно не из архива, но на бумажке газетной. Можно такое на широкоформатном принтере напечатать?
Число было правильное: 15 июля 1858-го. Только совершенно невозможное.
Собственный, набросанный им план действий снова казался глупостью.
Кто как отреагировал, кто от чего побледнел — это слишком эфемерно.
Единственное железное доказательство — его отражение в зеркале. Он где-то читал, там в будущем, что есть такой метод лечения шизофрении: больному дают вылепить свой автопортрет, чтобы вернуть себе себя.
Саша встал и подошел к зеркалу над камином, тому самому, что не заметил в первый день, потому что его загораживала ширма. Каминные часы показывали половину первого.
Из зеркала на него смотрел все тот же нескладный подросток. На этот раз он показался Саше не таким уж некрасивым. Не Аполлон, да! Но и уродцем не назовешь — мальчишка, как мальчишка. Крупный, высокий для своего возраста, глаза живые.
Надо почаще сюда смотреть, это как якорь, который не дает свихнуться окончательно.
За дверью послышались шаги. Саша обернулся.
В комнату вошел высокий подтянутый офицер лет шестидесяти. С очень правильными чертами лица и седыми усами. В молодости, наверное, был красавцем.
— Александр Александрович! — обратился к нему офицер.
— Да?
— Не узнаете меня?
Саша помотал головой.
— Николай Васильевич Зиновьев, — представился тот. — Ваш воспитатель.
— И, наверное, многие годы? Простите, Николай Васильевич, я никого не узнаю.
— Давайте присядем, Александр Александрович.
Саша вернулся за стол у окна, Зиновьев сел напротив.
— Вы читаете «Ведомости»? — спросил воспитатель.
— Скорее, просматриваю.
— Что-то вас заинтересовало?
— Статья про прокладку трансатлантического телеграфного кабеля, — улыбнулся Саша. Представляете, его парусником тянут! Парусником, Николай Васильевич!
