Бойцы здесь расставлены по-инквизиторски хитро: на поворотах и очень близко один от другого. Почти не оставалось времени на то, чтобы, миновав один губительный боец, выправиться перед другим. «Струя вертела шибко возле бойцов, завертывала — рассказывали сплавщики. — Чуть что, половину: завернет и ударит. Больно омутовитые бойцы, особенно Разбойник».
…И невольно видится мне: барк стесненно-бурлящем, стремительном потоке. Бурлаки изнемогают, наваливаясь на весла-бревна. Момент наивысшего напряжения. Либо пан, либо пропал. Горчак и Молоков не одолели этих голодных, полунищих людей. — Осталось пройти Разбойника. «Ошшо навались, голуби! — не то командует, не то просит сплавщик словами Савоськи Кожина — Постарайтесь, родимые! Ударь нос-от! Голубчик, поддоржи корму! Сильно-гораздо поддоржи!!!»
У меня мурашки бегут по телу от этого моляще командного голоса.
С высоты хорошо просматривается вся опасная излучина — от Молокова до Разбойника. Барка уже v Кликунчика, крохотная головка которого пугливо взирает поверх деревьев на то, что должно произойти внизу под ним.
Что-то и в самом деле плывет. Я очень доволен, что вернулся из тяжких грез к действительности: это не барка, а рыбачья лодчонка. И на ней два черных шпенька — фигурки людей. Еще несколько минут, и я улавливаю негромкие голоса.
Барок на Чусовой нет сейчас и в помине. Здесь плавают туристы, рыбаки, ездят по разным делам местные жители да в определенные сроки сплавляют лес. Но не надейтесь, что по этому случаю вам удастся полюбоваться движением плотов и кострами на них. Ничего подобного. Сплав молевой, то есть отдельными, несвязанными бревнами. И плывут эти стволы-бревна как им заблагорассудится — то поодиночке, то косяками.
А бойцы в наше время никому уже не опасны, как не опасна, скажем, кремлевская царь-пушка.
Однако безопасной Чусовую все же не назовешь.
На Коуровско-Слободской турбазе вас непременно припугнут: мол, приречные малинники кишат медведями, мол, рыси будут бросаться вам на загорбок чуть ли не с каждого дерева, и волчьих выводков полно, и змей видимо-невидимо, а пихты — так те просто усыпаны энцефалитным клещом. Так что берегитесь, товарищи путешествующие! И не вздумайте чувствовать себя в тайге как дома!
Зверь, утверждает пословица, бежит на ловца. Историк наш с чисто солдатским терпением повсюду таскал с собой ружье. И даже стрелял, но… только в чирков, крякв. А медвежатиной мы лакомились не на Чусовой, а уже дома, промышляя оную в магазине Центросоюза.
