Или, простите, как не рассмеяться, когда вашему взору открывается камень, именуемый Холостяком. Вы видите «существо» одинокое, заброшенное, по самые глаза заросшее неопрятной рыжей щетиной какое-то неумытое, необихоженное. В таком названии и картина, и характеристика, а стало быть, и отношение то есть настоящий художественный образ.
В названиях, данных бойцам, чувствуется известная уважительная суровость, эпичность: Омутной, Дужной (последний сложен из гнутых-перегнутых известковых слоев и складок — красавец!), Горчак (знать, хлебнули здесь горюшка!), Разбойник (название говорит само за себя!), Молоков (в весеннее половодье бурление вод у камня столь неистовое, что они закипают пеной, как молоко)…
II только название одного бойца — Отметыш — звучит. пожалуй, несколько иронически: понаставил-де нам своих отметин!..
Самым красивым камнем считается Олений, главная достопримечательность, «жемчужина» Чусовой. Центральная его часть напоминает фигуру высоко взнесенного. трубящего, запрокинув рога, оленя.
Кажется, не все с этим согласны (что именно Олений— «жемчужина»), однако никто никогда не станет оспаривать, что это одна из самых больших и впечатляющих чусовских скал.
Некоторым из скал «присвоены» имена известных в свое время сплавщиков, а в одной из скал увековечены… брови сплавщика.
…У сплавщика Афони, по преданию, брови были густые и красивые — «соболиные». И сам Афоня был, конечно, славным человеком, жившим по принципу: «Коль любить — так без рассудку, коль грозить — так не на шутку». Его, мастера рискового ремесла, обожали за веселый нрав и легкую руку (как, скажем, Савоську Кожина в «Бойцах» Мамина-Сибиряка).
И вот однажды, когда Афонина барка стрелой летела на невысокую, распластанную вровень с берегом скалу, кто-то из бурлаков крикнул: «Братцы! А камень-то етот что брови у нашего Афони! Гляньте!» «Баско подметил! Правда! Похоже до чего!» — весело загудели бурлаки.
Афоня, стоявший, широко расставив ноги, на кормовой лоцманской скамейке, в душе, должно быть, разделял охватившее усталых своих бурлаков веселье, но виду не подал, только сильнее сдвинул, изломал свои распрекрасные брови, в ту минуту обессмерченные по прихоти случая. Голос его звучал командирски непреклонно, и бурлаки повиновались каждой интонации. В этом месте поворот считался не из опасных, однако мешкать было нельзя.
Так и приклеилось это к камню — Афонины брови. Издали скалы действительно похожи на брови: у од. ной из них узкие и волнистые слои известняка падают вправо (как бы от переносицы), у другой — влево. Темный камень на фоне светлых березок очень эф. фектен.
