Итак, рынок позади. Пойдем дальше. Поворот. Тут всегда почему-то приключаются маленькие происшествия. Как-то, например, с мула полетел кувшин с медом. Заплаканная женщина собирала черепками смешанное с пылью лакомство, а ее подвыпивший супруг весело хохотал, словно давно ждал этого события, и, усевшись у кювета, приглашал всех прохожих на трапезу.
Недавно на этом злополучном повороте один наш товарищ из Аддис-Абебы слегка «контузил» «газиком» осла, явно презиравшего несложные бахардарские правила уличного движения. К нам на участок явился хозяин недисциплинированного животного — высокий старик с бородкой клинышком, запеленатый по уши в шамму, в белых марлевых штанах и резиновых сапогах. Явился с полицейским, одетым не менее живописно: берет, шинель ядовитого зеленого цвета и ярко-желтые сандалии на босу ногу. Старик начал требовать платы за осла, хотя последний отделался легким испугом.
Конфликт разрешил Габри: сунул приглянувшуюся вымогателю коробку из-под сухого молока и пообещал сломать ослу ноги взаправду, если старик еще раз появится у ворот нашего участка. Сержант-полицейский засмеялся, помог старику взгромоздиться на совершенно здорового осла и на прощание крепко дернул за хвост виновника только что улаженного конфликта. Габри резюмировал инцидент словами:
— Стары ислям, плёха. Мэтрэбия![15]
…Почти напротив нашей школьной строительной площадки — небольшое желтое здание окружного суда и но такое же здание городской мэрии. Здесь всегда толпится крестьянский люд. Самые терпеливые просители и истцы располагаются в тени большого дерева, располагаются надолго, с походными циновками и запасами съестного.
А прямо напротив уже закрепленных опор первого этажа учебного корпуса школы, на самом берегу озера возвышается металлическая башня водопроводной станции. Это самое высокое сооружение в Бахар-Даре. Вода забирается из Таны и подвергается тщательной химической, механической и биологической очистке. Питьевая вода подается на строительство текстильной фабрики, в наши коттеджи и в две уличные колонки в центре города. У колонок всегда длинные очереди женщин и детей с тяжеленными глиняными заплечными кувшинами и долблеными тыквами. Я ни разу не видел ведра. Кому некогда, чихает на биологическую и прочую очистку, на «водопроводную цивилизацию» и берет воду прямо из озера — так, как делали тысячи лет их предки.
Водокачка расположена у «Бухты фиговых деревьев» — части Бахардарского, самого южного, залива озера. Бухта так называется потому, что на ее берегах сохранились три гигантских фиговых дерева. Их тяжелые широченные кроны свешиваются к самой воде. Под покровом больших мясистых листьев можно укрыться от самого сильного дождя. Недаром же наши прародители избрали в качестве первой одежды именно такие листочки. Плоды этого дерева — любимое лакомство обезьян, птиц, африканских белок и… рыбы. Когда переспелые плоды шлепаются в воду, их немедленно хватает разная рыба, в том числе огромные серые и черные сомы, в общем-то, как известно, не отличающиеся вегетарианскими наклонностями.
