Избыток радости рождает любовь, подлинная любовь в свою очередь окрыляет радость и вместе расширяет зрение, чтобы видеть и чувствовать, чем живы люди и что в них делается; но это ведет к болению за других, которое впоследствии обещает новый дар – умение и радоваться за других, – жить радостью других, забыв свой эгоцентризм. Тогда уменье чувствовать других и жить для друзей будет все расширяться…
…Просвещенные философы наших дней поняли, что самая общая и коренная проблема мысли в так называемой коррелятивности субъект-объекта, в соотносительности субъект-объекта. Более мужественные из философов говорят даже о тождестве субъект-объекта. Что значит эта, такая отвлеченная формула? Что это: нечто уже данное или только далекая, далекая задача жизни?
Спокойные заместители философских кафедр хотят, как будто, сказать, что это данное «я» (субъект) и «мир» (объект) всегда и неизбежно будто бы соотносительны и равны! Нет и не может быть объективного без субъективного, а субъект не может сказать о себе ничего содержательного, кроме того, как он представляет себе объекта и мир! Говорить только об объективном, полагая, что удалось освободить его от своего субъективного, это такая же фикция и самообман, как и полагать свой субъект независимым и обособленным от объекта и мира!
Так говорят философы, захолодевшие на своих профессорских кафедрах! Философский язык – косноязык! Суконен!
Более горячие и более горячо чувствующие жизнь говорят, что тождество субъект-объекта – это лишь предел стремлений! Это правда, что для человека нет ничего дороже, чем согласие его внутренних желаний и окружающего внешнего мира; и счастлив человек лишь там, где он со своими желаниями и мир со своей фактической настоятельностью – одно: «когда то, что мне по душе, – со мною» и «когда то, что предо мною, вместе с тем и мне по душе». И поэт, и ученый, и техник, и политик, и пророк, и подвижник приходят к своей радости лишь там, где им удается так неразрывно согласить свое внутреннее с действительностью, что уже и нельзя будет сказать: он ли подчинился действительности, или действительность подчинилась ему. В счастливый час действительного творчества поэт, ученый и пророк – одно неразрывное бытие с тем миром, который они учуяли! Но это не одно и то же – учуять красоту и правду и действительно выявить их, – между тем и другим такая же разница, как между желанием и осуществлением. Ну, а если так, то соединение и согласие между субъектом и объектом есть далеко не тотчас данное, а далекий
