8 июля 1924. Старый Петергоф
Каждый по-своему знает про себя «секрет жизни», и этим «секретом» проникается вся жизнь данного лица.
Один знает этот тайный секрет в том, что нахальство города берет и наглость наиболее обещает успеха в жизни.
Другой знает его в том, что мир как мир и лад есть любовь; и такой человек в самом деле собирает около себя людей любовью. <…>
Лицо определяется тем в своей жизни и поступках, в чем оно полагает секрет жизни!
21–22 июля 1924. Старый Петергоф
Мысль несравненно быстрее слова. Это можно уловить и самонаблюдением. <…> Пробуя высказать и тем более записать проносящуюся мысль, мы ее уже препарируем, может быть, уродуем, более или менее удаляемся от ее естественного состояния.
Искусство речи в том, чтобы так замедлить в себе ход мысли, дабы она текла одновременно с речью и вплеталась в речь по мере своего образования. Но это удается лишь для повторно воспроизводимого хода мысли, и лишь в исключительных случаях для мысли в первый раз ее образования! Чтобы говорить связно по мере хода мысли, требуется уже великое упражнение.
Совсем не одно и то же вспоминать в речи лишь старый препарат своей или чужой мысли или улавливать в самом деле мысль одновременно с речью. Лишь в последнем, столь редком, случае речь производит такое необыкновенное, живое, «чарующее» впечатление!
Бывает, что после тревоги и возбуждения чрезвычайно ускоряется речь, и оттого даже не одаренному «даром слова» после возбуждения удается выступить с красивой, увлекающей речью. Тогда речь прежде всего глубоко эмоциональна.
«Интуицией» мы называем именно ту, быстро убегающую, мысль в ее естественном состоянии, которая пробегает еще до слов. Она всегда в нас первая. Дальнейший ход нашей работы в том, чтобы воплотить, отпрепарировать эту интуитивную мысль, неизвестно откуда происходящую и куда-то уходящую, почти всегда мудрую «мудростью кошки», – в медлительные и инертные символы речи с ее «логикой», «аргументацией», «сознательной оценкой». <…>
Но логика и аргументация лишь поспевают вдогонку за интуицией, хотят восстановить, проверить, оправдать ее смысл.
Смысл же и мудрость ее не в логике, не в аргументации, не в дальнейшем ее истолковании, а в той досознательной опытности приметливости, в той игре доминант, которыми наделило нас предание рода!
Наш личный вопрос в том – преумножим, оплодотворим мы это предание рода или разрушим, исказим, испортим его?
Мудрость нашего «досознательного» – это главная загадка и интерес физиологии. Какое удивительное наследие предков с их страданиями, трудом, исканиями и смертью! И как она обязывает нас, в качестве «сознательных» деятелей, – в том, чтобы наше «сознательное» управление этим наследием было достойно ее – тою сугубою мудростью, которая не расточала бы, а преумножала древнюю мудрость рода для тех, кто будет еще после нас!
