«Ничто так не редко у человека, как проявление собственной воли» (Эмерсон). Все реже мы переживаем моменты свободного нравственного решения и творчества за личную ответственность. <…> Всего реже мы сознательно свободны в своей деятельности и жизни! В этом смысле жизнь в предании есть факт несравненно более обыденный, чем жизнь в личной сознательности. Жизнь в совершенной личной сознательности есть собственно лишь идеал, руководящая максима…
Народ есть стихийно живущая толпа, слепая в своих инстинктах и побуждениях. И народ же есть сверхличный, коллективный носитель высшей Истины. В этом смысле индивидуальное человеческое сознание может и глубоко принижаться, отдаваясь народной стихии и ее психологическим бурям <…> может же и вырастать без сравнения из своей ограниченности в сверхличную – народно-церковную полноту сознания.
Народ может быть и ниже, и выше индивидуально-личного сознания, и нельзя мешать в одну кучу народ как толпу и народ как сверхсложное сознание! А именно таким смешением, скачком из одной противоположности в другую, думает порешить дело наш популярный социализм!
Ум в нас есть высшее и единственное зрение истины вещей и бытия. Но бывает, что он последним замечает то, что очевидно для самого примитивного наблюдения; и это последний признак падения жизни, в которой поколебался ум!
Ум страны и ее нервная система – тот класс людей, который взял на себя предводительствование жизнью и ее построение. И ум этот в качестве именно ума должен все зреть, все понимать, что творится в жизни народа. <…> Так-то ум и высший зритель Истины, но он же и носитель горьких заблуждений! В своих заблуждениях он может последним заметить то, что есть; и он может дойти даже до великого заблуждения человеческой истории, – будто истина не зависит от того, что есть, а зависит от того лишь, что он, «гордый творец», признает за истину! Тогда-то приходит конец ума, начало человеческого безумия! Трагизм заблуждения и заключается в том, что ум, высший зритель истины, оказывается наименее видящим то, что есть!
Впрочем, и такое определение «Истины», что она – «то, что есть», есть лишь идеал, одно из предельных представлений нашего мышления. Именно рефлекторное понимание мысли говорит нам, что то, что есть, дается нам всегда лишь затем, чтобы перейти к тому, что должно быть; действительность, какова она есть, дается нашим рецепирующим приборам затем, чтобы изменить ее в то, какова она должна быть. Итак, постоянным элементом всякого высказывания оказывается не только то, что есть, но и то, что должно быть. И всякая человеческая истина, наравне с тем, что есть, содержит утверждение и того, что должно быть. Она есть преобразование того, что есть, в то, что должно быть.
