— Откуда ты?
Собака не откликнулась на вопрос. Она была приучена не лаять. За самовольную подачу голоса ее наказывали. Но, собственно, ответ и не был нужен. Обнаружив исчезновение хозяина, преданный пес сорвался с привязи, хотя для этого пришлось перегрызть веревку, конец которой болтался и сейчас у него на шее.
— Ну, молодец! Вдвоем-то будет веселее.
Не услышав гнева или осуждения в голосе, Жук преобразился. Вскочил и, как шустрый щенок, гоняющийся за собственным хвостом, прыжками обежал ночевку, потом вдруг замер, готовый к исполнению приказаний…
Завтрак был несложным и коротким. Путник встал, проверил, хорошо ли ликвидированы следы только что проведенной ночевки. Набросил на плечо лямку санок, затем старенькую двустволку; взял в руку длинный в два пальца толщиной посох — пешню с острым наконечником и багром на другом конце. Двинулся в путь.
Без тропы, напрямик, шли двое: высокий, худощавый, чуть сутулившийся немолодой человек и большой, в меру лохматый, седовато-желтый поджарый пес.
Они старались обходить и проталины и сугробы. Трудные и опасные места: встанешь в середину снежного холма — провалишься; пойдешь по проталине — ноги разъедутся в грязи; застрянут санки, а то попадешь между кочками — и по колено в воде.
Человек явно торопился. На санках были привязаны лопата, горняцкая кайлушка и большой ковш для промывки проб на золото. В те времена в тайге нередко можно было встретить таких одиночек — «вольностарателей» — людей, что на свой страх и риск вели поиски и добычу золота, а потом сдавали его на ближайший пункт «золотоскупки» в обмен на продукты, одежду, инструмент. Очень часто старатель не доходил до поселений, в которых были магазины золотоскупки, и попадал в лапы предприимчивого обдиралы-спекулянта, оставлял у него нечеловеческим трудом добытое золото, а затем снова уходил в тайгу.
Больше всего вольностарателей было в районах восточнее Читы, особенно в бассейнах рек Лены и Алдана. До сегодняшних дней на одном из трактов Алданского района сохранилась избушка с игривым названием «Дунькин пуп». Старожилы рассказывают, что это зимовье было самым дальним от жилых мест и первым пунктом, куда попадал старатель, уставший от безлюдья. Здесь он мог получить авансом сколько угодно спирта, некоторое количество продуктов и другого старательного «припаса». Платилось за все по баснословным ценам, конечно, только золотом. Плохо приходилось тому, кто посмел бы нарушить условия или не отдал бы в срок полученного кредита.
