Теперь наш путь пролегает уже по верхнему этажу плоскогорий Цейлона.
У горных панорам есть своя гипнотизирующая власть. Чем выше поднимаешься по склону, чем больше глубей тонет внизу, в океане воздуха, чем неохватнее дали раскрываются за спинами ближних хребтов, тем сильнее чувство торжества, охватывающее человека. Жадными взглядами ловим, глотаем все новые ракурсы горных красот Цейлона.
Плоскогорье оказывается совсем не монотонным, оно ступенчато. Хаттонское плато изрыто глубокими долинами, по ним мчатся пенистые реки, мчатся и… неожиданно низвергаются с отвесных стен всей своей мощью, образуя феерические водопады. Вот один из уступов развернулся перед нами анфас, и нам сразу стало понятно, что за облачко пара клубится над прорезающим этот уступ ущельем. Его создает водопад с раздвоенной струей, именуемый поэтому Близнецы. Карнизы шоссе врублены здесь над совсем головокружительными обрывами.
Переваливаем через невзрачный хребтик и чувствуем, как что-то изменилось в природе. Вместо сплошных ковров бугорчатого чайного плюша с вуалью теневых деревьиц, вместо всего этого грандиозного рукоделия, занимавшего горы до горизонта, у дороги стали встречаться какие-то серые пустоши — то ли заброшенные плантации, то ли просто замусоренные пустыри, с которых неизвестно кто и зачем сводил лес.
У редких кустов и деревьев, торчащих вдоль дороги, непривлекательный запыленный вид — матовая, словно жестяная листва. Куда исчезло ощущение изобилия, щедрости природы?
Было трудно после насквозь возделанного юго-западного Цейлона привыкнуть к мысли, что здесь же, совсем рядом, может существовать бесплодная, безлесная и на протяжении целых километров безлюдная природа. Мы не сразу поняли, что перед нами первые участки нагорных цейлонских патн — так здесь называются своеобразные нагорные степи, которые произрастают на более сухих северо-восточных склонах нагорья.
Помню, что кто-то сравнивал патны с саваннами. Саванна… Красивое, обещающее такую романтику слово. Неужели эти мусорные пустоши и есть саванны?
Плантации чая все же встречаются, но не сплошные, а клочками. Видно, что здесь предел успешной культуры чая: пояс сплошных плантаций окружен полосой чайного «арьергарда», где. успехи чаеводов перемежаются с неудачами. Еще выше, если и попадаются пашни, то они заброшены, здесь слишком прохладен и сух воздух, и чай не достигает тут той прелести, как в ярусе от 1000 до 2000 метров на влажной покатости нагорья.
