Коллекции морских и пресноводных рыб — особенно эффектна диорама с пилой-рыбой. Еще один ряд витрин: здесь парад черепах, крокодилов, ящериц и змей.
Конечно, мы кое-что увидим при поездке по острову и в натуре, но и для этого интересно посмотреть на этикетки к чучелам обезьян и попробовать запомнить, которая как называется. А сколько разных зверей не соизволит нам показаться?
Приходилось читать, что фауна островов, давно особившихся от материковой суши, имеет тенденцию беднеть, вырождаться, мельчать. Цейлон неплохо иллюстрирует эту закономерность. Даже цейлонский слон немного мельче индийского сородича. А как тут измельчали олени! Наряду с относительно крупными пятнистыми оленями на Цейлоне обитают неправдоподобно мелкие виды, и вот чучело одного из них: взрослый, а размером с небольшого ягненка.
Диорама — питон душит шакала… Черепа, бивни и зубы современных слонов.
Еще ряд витрин, заставляющий сжаться наши сердца. Тут сияют сокровища Ратнапуры, знаменитого города самоцветов. Мы еще в Москве мечтали туда попасть. На крутом южном склоне нагорья над Ратнапурой уцелели почти единственные на всем Цейлоне участки влажнотропических лесов. Интересно взглянуть и на рыхлые толщи коры выветривания, сохранившиеся в древнем доле Ратнапуры — из этих «россыпных» месторождений цейлонцы и добывают прославившие их остров самоцветы.
Но Ратнапура не была включена в программу нашей поездки. Тем более неравнодушно смотрели мы на лежащие в витринах драгоценные капли синевы сапфиров, на темно-розовые рубины, на опалесцирующие леденцы рунных камней.
На Цейлон незадолго до нашего приезда обрушилось тяжкое стихийное бедствие. Зимний муссон переборщил, и восточная равнина подверглась величайшему в истории острова наводнению. Последствия катастрофы коснулись и нас, поскольку вынудили наших хозяев изменить ранее намеченные маршруты.
Разрушение дорог на востоке страны лишило нас еще одной возможности: посетить уцелевшие поселения древнейших коренных обитателей Цейлона — так называемых ведда, или по-русски, веддов. Это буквально горстка людей, сохранивших доныне весьма примитивный культурный уровень и еще далеко не полностью перешедших к оседлой жизни. Часть их и теперь бродит в дебрях, питаясь тем, что принесет охота, или медом диких пчел, гнездящихся в скалах.
Мы не раз заговаривали о веддах с сингалами и тамилами — они старались замять разговор, относясь к веддам с брезгливым пренебрежением. Моя попытка напомнить, что современные цейлонцы, вытеснив веддов за последние два с половиной тысячелетия, вероятно, частично ассимилировали их и имеют примесь веддской крови, была принята чуть ли не с обидой. У сингалов тоже культивировалось представление о расовой чистоте их индоевропейской («арийской») крови, а ведды явно числились в низших расах.
