И кумир начал рушиться. Из полубога Тимур превращался для Хафизи в человека, и на страницах рукописи вырастал уже другой Тимур — со всеми его огромными достоинствами и еще большими недостатками.
Перечитав свой труд, Хафизи понял из него, что у Тимура, казалось, было две определенные цели: завоевать мир, безраздельно властвовать над ним и остаться великим и неповторимым в памяти потомков. Но в действительности Тимур никогда не знал, чего он хочет достичь, хотя и был одержим ненасытной жаждой деятельности и вечно стремился к чему-то.
Все, что в состоянии свершить одна сила, один человек, он свершил. Но Тимур был бесконечно одинок, ибо все, что он делал, он делал для себя и во имя себя; он удовлетворял лишь свое ненасытное и бесплодное честолюбие, и потому подвиги его оказались более разрушающими, чем созидающими.
И Хафизи знал, что именно так и поймет Тимур его сочинение. От острого проницательного ума не скроется то, что нигде явно не было высказано, но сквозило в каждой строке летописи.
Вот почему так тревожился Хафизи. Навлечь на себя гнев Тимура — значило навсегда потерять его расположение, а возможно, и свою голову. Может быть, не читать рукопись? Избежать этого под каким-нибудь благовидным предлогом? Будь Хафизи старше лет на двадцать, он именно так и поступил бы. Но Хафизи подходил лишь к концу третьего десятилетия своей жизни, дерзновение молодости еще не было сковано благоразумием зрелости, и, в конце концов, именно сам Тимур повелел писать только правду. Хафизи решился читать Тимуру свое сочинение.
Он в последний раз посмотрел на озеро и отправился во дворец, чтобы приготовиться к встрече великого эмира.
Тимур прибыл раньше, чем его ожидали, — вскоре после полудня. Его сопровождала небольшая свита и всего тысяча отборных воинов, которые расположились лагерем на берегу. Сам Тимур с немногочисленными, наиболее близкими сановниками и молодой, девятой по счету, женой Я угу ягой — царицей сердца, на которой он женился немногим более года назад, переправился на плоту во дворец. Он не велел себя тревожить и тотчас лег отдохнуть после дороги.
К вечеру на озере разыгралась страшная буря. Задул западный ветер — улан. С бешеной скоростью он несся из Уланского ущелья на восток, гоня низкие взлохмаченные тучи. Но в. то же время с юга в этот стремительный поток воздуха ударил другой ветер — кочкорка, Обе стихии словно обнялись, сплелись, создавая завихрения, подымая беспорядочные волны, вздымая гигантские смерчи.
