Деревня Сассо входит в коммуну Азиаго. Ее представители заседают в муниципальном совете Азиаго. После последней войны они добились наконец денег на восстановление своей церкви, хотя было уже ясно, что самая деревня обречена на исчезновение. Тогда-то возник конфликт. Деревне отпустили деньги на электрификацию, а представители Сассо предпочли построить на них колокольню.
Сассо. Качающиеся камни, словно расшатанные зубы, прицепились к неправильной формы утесу, похожему на десну старика. Уныло. Из тысячи человек в деревне осталось триста, в том числе шестьдесят мужчин, слишком старых или слишком молодых, чтобы работать. Почему они так упрямо цепляются за эту землю, переживая день за днем агонию своей маленькой родины? Они отвечают: а почему бы нет? И объясняют просто и прямо: abbiamo lacasaqui. Здесь наш дом.
Ныне большинство домов пустует. Не вполне отдавая себе отчет в том, что он делает, хозяин остерии, единственный, кому выгодно это упрямство, решил отремонтировать плиточный пол в зале для танцев. «Сассо уменьшается, а я расту», — комментирует он. К нему недавно приехал из Падуи сын, который учился на механика. Едва приехав, он сбрасывает свой городской пиджак и вмиг сливается с окружающей обстановкой. Вероятно, ему и в голову не приходит делать какие-нибудь сравнения между здешней жизнью и городской, настолько привязанность к дому, где бы он ни находился, кажется ему естественной.
Входит жаждущий посетитель. Дважды он ездил в Австралию. И дважды возвращался к своему клочку земли на кладбище. Целый год ничего не делая и бывая лишь в этой остерии с ее совсем домашней обстановкой (за стаканом вина посетители здесь сами ходят на кухню), он истратил все свои деньги. Ему едва удалось наскрести на билет для третьей поездки. Я его спрашиваю:
— Вы опять вернетесь?
Он удивленно таращит глаза.
— Конечно. Как только соберу деньжат.
Некоторое время он размышляет над моим вопросом и добавляет:
— Куда же мне еще ехать? Здесь мой дом.
Тут в семьях говорят о поездках в далекие страны точно так же, как у нас рабочий в воскресенье вечером говорит: «Ах, завтра надо идти на завод».
Эмиграционные течения уносят этих лесорубов главным образом в Австралию и Канаду. Во Францию они тоже уезжают, но лишь на несколько месяцев. Передо мной рабочий, который не собирается во Францию нынешней весной. Я жду, что он сейчас начнет жаловаться на нашу страну. Ничего подобного.
— У меня еще остались деньги.
