Вне границ Франции недовольство политикой Наполеона постоянно росло. Если французским военным удавалось перехватить контрабандные товары, прошедшие через дырявый забор континентальной блокады, то они подлежали конфискации и сожжению. Это зрелище действовало на народы покоренных стран, как красная тряпка на быка, но всякая попытка сопротивления или бунта безжалостно подавлялась в зародыше.
Когда в 1812 году в Нормандии произошел голодный бунт, Наполеон направил туда войска, восемь человек были казнены, чтобы впредь было неповадно. С железной последовательностью французский народ был подчинен воле одного диктатора, «самодержца, апеллирующего к воле народа, но правящего по произволу, неведомому ни одному монарху божьей милостью. Вор, укравший для себя трон, основал династию и коллекционирует короны». Уже давно свобода и равенство втоптаны в грязь. Все его решения и указания служили исключительно его собственным интересам и приумножению его славы, такова была сила опьянения властью. Чем более усиливалось недовольство народа, тем более жестоким становились репрессии: все печатные произведения, которые могли бы умалить престиж императора, конфисковывались или правились цензорами, книги, написанные мадам де Сталь или, скажем, Шатобрианом, автоматически попадали в список запрещенных. Как позднее Гитлер, Наполеон считал интеллектуалов идеологами, которые только путаются под ногами, мешая проводить нужную ему политику. Ему же лично они были глубоко противны. Уже в 1807 году он распустил Трибунат, последний орган в стране, напоминающий парламент, который он считал «говорильней и тусовкой оппозиционеров», одновременно низведя Государственный совет до органа, формально утверждающего его единоличные решения. «Я римский император. Я принадлежу к наилучшим из цезарей», — славил он себя самого. Теперь законы издавались только лично Наполеоном, который также принял на себя заботу об их неукоснительном исполнении. Он ввел испытательный срок для судей и тем самым создал идеальный инструмент для вмешательства в дела судебной власти и, естественно, сам стал высшей судебной инстанцией. Как и в Третьем рейхе, среди представителей французского духовенства нашлись такие, которые, несмотря на ликвидацию и аннексию папской области в 1809 году, считали, что по отношению к своему императору им надлежит проявлять «любовь, почтение, повиновение и верность», поскольку, по их мнению, Бог сделал его «государем, орудием своей власти, своим подобием на земле». Эту формулировку Наполеон сопроводил скромным самодовольным комментарием: «Примирить меня с Богом — это ваше дело».
