Обычно состязания начинаются уже под вечер, когда тень от берега вади начинает скрадывать очертания людей и животных. Это лучшие часы: жара уже спала и нет ни ветра, ни пыли.
Мудир что-то говорит участникам твердым и отчетливым голосом. Мы догадываемся, что он приказывает соперникам соблюдать правила «феерии», и по его тону нетрудно понять, что это обращение само по себе своеобразный ритуал.
Закончив свой «наказ», мудир возвращается к нам.
— Прежде, — говорит он, — каждый всадник и каждый «погребенный» рисковали в этом поединке жизнью.
Мы не поняли, что это за «погребенные», но решили пока его не прерывать.
— Теперь рискуют только всадники, но они умеют избежать опасности.
Мудир на минуту умолкает и повелительным жестом велит зрителям очистить русло вади. На песчаной дорожке остаются только две «команды» вооруженных всадников по десять человек в каждой. Соперники располагаются по обоим краям почти километрового коридора, образованного толпой любопытных. Пока самые предусмотрительные из всадников еще раз проверяют оружие, мудир продолжает свой рассказ.
— Так вот, раньше этот праздник был поединком не на жизнь, а на смерть. Каждый всадник стремительно мчался к цепочке закопанных по горло в земле людей, настоящим живым мишеням.
На всем скаку он подлетал к заживо «погребенным» и метал копье. Самым ловким считался тот, кому удавалось всадить копье в песок совсем рядом с «погребенным».
— По-моему, бедняга «погребенный» проявлял куда больше храбрости, чем всадник, — заметил я.
— Это верно, но соревнующиеся тут же менялись ролями — «погребенный» садился на коня, а недавнего всадника по горло зарывали в песок.
У меня возникло много других вопросов, но всадники уже приготовились, каждый пригнулся к гриве коня. Самые опытные и ловкие в правой руке сжимали копье, а в левой — заряженное ружье; скакали они, вообще не держась за уздечку.
Игра заключается в том, что обе группы всадников галопом мчатся навстречу друг другу, на какой-то миг скрещивают копья, а затем дружно палят в воздух.
Мудир с холма в последний раз проверяет, соблюдены ли все правила игры. Но вот он взмахивает рукой, и стоящий рядом воин-бербер стреляет вверх. Это сигнал к началу игры-поединка.
Толпа замирает.
Всадники пускают коней в галоп. Облако пыли, поднятое копытами, солнце молниеносно окрашивает в золотистый цвет. Напряжение возрастает с каждой секундой: ведь всадник не только рискует получить увечье сам, но и покалечить своего противника. И все это делается ради игры, чтобы напомнить людям о тех временах, когда каждый настоящий бербер готов был пожертвовать в интересах племени своей жизнью. И хотя сейчас я наблюдаю всего-навсего за игрой, в моем воображении это конное ристалище представляется смертельным поединком всадников и «погребенных». Мне ясно видится, как всадники галопом мчатся к живым. мишеням, как вонзаются брошенные меткой рукой копья у самой головы «погребенных».
