На это у меня вообще не было готового ответа, поэтому я буркнул:
— В Новую Зеландию.
А потом местные газетные асы стали набирать темп: «Безумная авантюра», «В Новую Зеландию за шесть пенсов», «Мужество», «Жив еще дух флибустьеров».
Вскоре меня стали спрашивать: «Как, вы еще здесь?» И мне попросту пришлось убраться. В своем яхт-клубе я подобрал пятерку таких же мятежных духом, и после нескольких тренировочных вояжей, от которых у нормального человека волосы встали бы дыбом, мы прибыли в Фалмут.
Здесь не время и не место повествовать о нашем плавании в Новую Зеландию. Мы добрались туда, уж поверьте мне на слово. Но что гораздо важнее, море и яхты были теперь у меня в крови. И я стал отличным пловцом, что, к слову сказать, было на нашей посудине жизненной необходимостью. Идеи, одна другой сумасброднее, так и роились в голове, и «теплые моря меня влекли». Я вернулся в Англию и стал подыскивать себе новую яхту.
Последующие несколько месяцев прошли в поездках по Англии: от въедливого лондонского смога до прозрачного холода Шотландии, из одного рыбацкого городка в другой. Были ночи меж двух оледеневших простыней, под крики чаек, после скудной трапезы из водянистой капусты и нестареющего хрустящего картофеля. Были бесконечные часы монотонной тряски в затхлом полумраке вагона, где легкие тотчас же наполняются запахом дезинфектанта, которым Британское управление железных дорог нескудеющей рукой посыпает отхожие места в подведомственных ему средствах передвижения. А потом был Уэльс, заштатный городишко Конуэй, где в грязных водах местной бухточки я впервые узрел ее.
Она называлась «Оленье копытце» и была старой негодной яхтой.
— Продается она?
— Да, продается.
Два дня ушло на то, чтобы убедить владельца, что я не желаю его яхте ничего плохого, что она попадает в хорошие руки, и наконец она — моя. Возвратившись в Лондон, я бросил клич: «Кто хочет помочь мне перегнать мою ладью на Темзу? Еда за мой счет».
Нагрузившись, как вьючные лошади, тюками с картами, связками канатов, радиоаппаратурой, столярным, малярным и всяким прочим инструментом, мой наскоро сколоченный экипаж первым же поездом отбыл на север. Две недели ушло на то, чтобы почистить яхту, перебрать двигатель, зарядить батареи, обновить канаты и такелаж, наконец, соскрести несколько тонн мидий, что налипли на бортах за долгие годы ее беспросветной стоянки. А потом… чихнув раза два в предутреннем морозном воздухе, я прошел на негнущихся ногах к штурвалу и повел свою яхту на юг. Городские часы пробили шесть.
