Аренд и Сьюзан Хубрехт были очаровательной парой. Он — серьезный университетский профессор со всеми соответствующими атрибутами: борода лопатой и лукавый взгляд умных пронзительно-голубых глаз за стеклами роговых очков. Она — изящно оформленный сгусток энергии, готовый идти за своим профессором на край света.
Мы сидели в кафе на набережной и наблюдали ежедневный променад загорелых дочерна молодых цавтатцев, когда кто-то вдруг сказал по-английски прямо у меня над ухом: «Я вас ищу, а вы вот где!» — и Ли Кеньон вынырнул из-под переплетений виноградных лоз и направился к — нам. Высокий и голубоглазый Ли чем-то напоминал крепкогрудых викингов.
— Как тебе удалось дотащить весь свой скарб, все эти кино, фото и прочие камеры? — удивился я, зная, что автобус останавливается в полукилометре отсюда.
— Очень просто. Водитель остановил автобус прямо против кафе и сам помог мне дотащить мои пожитки. И вот я здесь. Можешь себе представить?
Вот уж это я мог себе представить, и даже очень хорошо. Точно так же нежданно-негаданно Ли объявился в прошлом году, когда мы снимали фильм на Балеарских островах.
Ли и Аренд немедленно завязали высоконаучный спор. Оба они побывали в одних и тех же местах на Крите, где Ли был официальным фотографом Британской археологической школы, проводившей раскопки в древнем порту Кносс.
Поскольку день был полон хлопот, все мы изрядно устали и рано отправились спать. Ли пошел вместе со мной на «Язычник», где ему предоставили каюту для гостей, которую он делил с Гертрудой.
Гертруда была компрессором. Чудовище в тонну весом, притянутое к полу стальными болтами, которые насквозь прошивали дубовый настил и выходили с обратной стороны, она занимала большую часть каюты. Несмотря на такой почет, завести ее поутру не было никакой возможности. Но и будучи заведенной, она той дело останавливалась. Первоначально Гертруда замышлялась как то, что во флоте Ее Величества носит название переносного компрессора для нагнетания сжатого воздуха в торпеды, и поэтому давала почти вдвое больше воздуха, чем требовалось для наполнения наших аквалангов. Мы слегка усовершенствовали ее, приладили фильтры, но в остальном только канареечный цвет отличал ее от ей подобных. Она была списана по старости министерством обороны и приобретена нами за десятую часть номинальной стоимости.
Наскоро поужинав на борту «Язычника», мы отправились спать. Просто поразительно, как вообще можно спать после целого дня погружений. Опускание на глубину метров в десять никак, конечно, не скажется на здоровом человеке, но два или три глубоких погружения в день надолго лишат сна нетренированного ныряльщика.
