Дальние рейсы | страница 28



Дудинка — это административный центр Долгано-Ненецкого национального округа. Здесь находятся сразу два порта — морской и речной, через которые идет поток грузов в Норильск.

Сам город резко делится на старый и новый. Возле реки, в районе причалов, построены и строятся большие кирпичные дома, полностью благоустроенные, с хорошими магазинами. А за широкой улицей, которая тянется параллельно реке, начинаются деревянные одноэтажные домишки, которые ряд за рядом карабкаются по склону горы, к железнодорожным путям и еще выше.

Летом в Дудинке оживленно: на рейде и у причалов стоят морские и речные суда, в порту грохочут краны, звучат гудки теплоходов, паровозов. Работа не прекращается круглые сутки: надо принять и отправить огромное количество грузов. Но пот уйдет осенью от причала последний теплоход, на три месяца укроет город полярная ночь, разбушуется пурга, наметет сугробы но самые крыши — и тогда изменится ритм жизни. Застынут без движения краны, затихнет порт. Речники превратятся в строителей, станут возводить жилые и административные здания. На складах будет накапливаться продукция; весь город будет ждать того времени, когда появится над горизонтом солнце, когда сбросит Енисей свой ледяной покров и снова запоют над рекой гудки теплоходов.


Рано утром по судовому радио объявили: скоро начнется посадка в вагоны для поездки в Норильск. Первыми, как всегда, устремились к трапу дисциплинированные пенсионеры. На крутой и очень высокий берег вела узенькая лесенка. Пенсионеры поднимались медленно. Внизу сбилась мокнущая под холодным дождем толпа. Оценив обстановку, я вернулся в каюту. Василий Николаевич, ерзавший от нетерпения, выкурил пару папирос и тоже снял плащ.

Минут через сорок, когда мы вышли из каюты, по лестнице поднимались последние туристы. Остальные мерзли наверху в ожидании поезда.

Только два человека оказались предусмотрительнее нас: сам массовик и второй штурман Коля. Они покинули судно, когда мы с Василием Николаевичем одолевали последний пролет скользкой скрипучей лестницы.

Толпа туристов являла собой грустное зрелище. Поднятые воротники, красные носы, кислые физиономии. Молодежь прыгала среди шпал. Старички пытались хором петь народные песни.

— Люди покрываются плесенью, надо внести оживление. Давайте идею, — сказал я своему соседу.

Тяжело дышавший Василий Николаевич остановился возле товарного вагона, пощупал свои острые колени, посмотрел вниз и удовлетворенно хмыкнул: