С внешней стороны аэропорта — газоны с яркой бугенвиллеей, матово-зеленые мексиканские агавы, австралийские эвкалипты. А во внутреннем дворике, на который выходят большущие, во всю стену, окна таможни, стоит канделябровидный молочай, или эвфорбия, — похожее на гигантский кактус могучее растение с рубчатыми, колючими стволами. Это абориген, он житель кенийской саванны. Во внутреннем дворике аэропорта Эмбакаси он кажется мне то пленником, то живым памятником тем, кто строил Эмбакаси своими руками, — памятником вольнолюбивым кенийцам.
Эмбакаси выстроен в конце пятидесятых годов. К этому времени англичане подавили стихийное партизанское движение кенийцев, известное под названием «мау-мау», — о нем нам еще придется вспомнить — и тысячи людей, как принадлежавших к движению, так и не принадлежавших, были принудительно согнаны на строительство. Они пользовались, как и полагается заключенным, самыми примитивными орудиями труда — мотыгой, тачкой. У Веры Шапошниковой в блокноте есть такие цифры: более миллиона тонн грунта убрали африканцы с летного поля, сравнивая холмы, и уложили более полумиллиона тонн щебенки.
Цитирую дневник — не хочется ничего ни изменять, ни добавлять.
«Итак, мы в воздухе и видим Килиманджаро! Еще один полюс, еще одна высшая точка, ибо нет в Африке вершины выше Килиманджаро. Странно, я не помню точно ее высоты, хотя и заучивал оную и, помнится, даже называл однажды на экзамене, который принимала Людмила Алексеевна Михайлова, сидящая сейчас… на один ряд впереди меня в том же самом самолете и точно так же, как и я, не отрывающая глаз от Килиманджаро!.. По-моему, совсем немногих усилий не хватило Килиманджаро, чтобы стать шеститы-сячником.
В переводе с суахили — это я прочитал в энциклопедии— Килиманджаро означает «гора бога холода». Но неужели у здешних африканцев был такой бог?.. Право, не верится.
Внизу — бурая саванна с петляющими светлыми руслами рек, бурые холмы, серая зелень. Около пяти вечера, и горизонт затянут розовато-желто-серой дымкой, обрамленной по краю, как бахромой, курчавыми облачками.
А над холмами и реками, над саванной и предзакатной полосой — темно-синяя плосковершинная гора с ярко-белой полосой снега — словно повязана бинтом — поверху… Чуть дальше — еще одна синяя вершинка.
Таким открылось нам Килиманджаро, но, когда мы подлетели поближе, вершины соединились и заострились и обозначилась грациозная «линия взлета» от маленькой вершины к основной, которая, если не ошибаюсь, называется Кибо.
