А львица продолжала медленно идти навстречу и, когда уткнулась носом в машину, обошла ее, как скалу или дерево, как обходят любое привычное естественное препятствие.
Львица была беременна — Живот провисал так, что прогибалась от тяжести спина, — и шагалось ей, видимо, трудно. И она снова вышла на дорогу.
Шофер дал задний ход, и львице явно не понравилось, что кто-то наезжает ей на хвост в самом прямом смысле слова: львица, оглядываясь, затрусила по дороге тяжелой рысцой, но мы не отставали, и тогда львица свернула в саванну. Некоторое время мы еще видели ее — она шла параллельно, то и дело появлялась из-за кустов, невольно позволяя себя фотографировать. Но потом все-таки скрылась, и тогда нам — особенно, конечно, Вамбуа — осталась последняя радость: рассказывать разочарованным пассажирам встречных машин, где еще можно увидеть симбу.
…Солнце скрылось у горизонта за неплотными облаками. Стало свежее. Небо на западе было в неброских палевых и розовых красках, а саванна еще сильнее пожелтела и на желто-призрачном, непрозрачном фоне ее резче, четче выделялись теперь колючие и непонятные, как абстракции, кусты акаций с черными шарами.
Потом недолгая заря погасла, все в саванне стало матово-серым, и тогда мы увидели, что по боковой дороге, направляясь к нашему микробасу, идет огромный гривастый лев — масайский лев, наверное.
Лев шел очень медленно, спокойно, с достоинством опуская широкие лапы на жесткую землю, а за львом полз длинный кортеж легковых машин — полз медленно-медленно, соизмеряя свою скорость со скоростью неспешно вышагивающего льва…
Было это совершенно бессмысленно, но я перевел все-таки фотоаппарат на съемку «от руки» и безнадежно погубил еще один кадр.
Последнее, что мы увидели, уже поворачивая к дому, было стадо антилоп, убегавшее оттуда, куда пошел лев. Антилопы мчались галопом, и все прочие животные, мимо которых они пробегали, тоже обращались в паническое бегство.
Мирное сосуществование окончилось.
Отправляясь летом 1947 года в экспедицию на Дальний Восток — она официально именовалась Курило-Сахалинской, и мне предстояло работать на Охотском море, — я прихватил с собой весьма объемистую книгу, которая называлась «Зоология беспозвоночных». Воздушные лайнеры тогда еще не курсировали между Москвой и Хабаровском, ехали мы поездом, то есть довольно долго, и я старательно штудировал учебник.
У меня имелись к тому серьезные основания. Я учился на географическом факультете, где курс зоологии читался по сокращенной программе, особенно курс беспозвоночных животных, но ехал в экспедицию гидробиологическую и, стало быть, чувствовал себя менее подготовленным, чем студенты-биологи, не говоря уже о научных сотрудниках.
