Нас разместили в отеле «Лидо». Наверное, назван он так в честь бывшего острова — ныне это причлененная к берегу коса у Венеции, — но, право же, трудно представить себе что-нибудь более несхожее: хартумский «Лидо» и Лидо у Венеции, на берегу моря.
Сушь. Жара.
Но бывает иначе. И над Хартумом иногда разверзаются муссонные ливни. О них напоминают глубокие дренажные канавы по обеим сторонам улиц — они не случайны, конечно. О них напоминают и неожиданные после сухой саванны лужи, заросшие зеленой тиной. Говорят, недавно прошел короткий, но сильный ливень, а зазеленеть лужам под африканским солнцем и совсем уж несложно.
Устроившись в отеле, который содержит еще не старая гречанка с очень симпатичной дочкой-помощницей, мы решили осмотреть город.
Был час сиесты. В дневнике я записал, что в полуденный зной только мы да сонные кошки бродили по городу. Впрочем, жара не смущала и большущих марабу в черно-белых жакетах — эти птицы-санитары важно расхаживали по пустынным улицам, деловито подбирая какие-то отбросы.
Сверху — я имею в виду балконы отеля — та часть города, в которой нас поселили, явилась нам плоскокрышными домиками с квадратными дворами, немощеными улицами, минаретами с площадками, похожими на раскрытые цветочные бутоны… Парили над городом коршуны, лениво распластавшись на плотных воздушных струях.
При более близком знакомстве — мы пошли от отеля к Нилу — город оказался сравнительно тенистым и сравнительно не пыльным, хотя пылевые бури — хабуб — время от времени захватывают и его. Редкие прохожие охотно и в подробностях объясняли нам, как пройти к Нилу. Точнее — к Голубому Нилу, на левом берегу которого стоит Хартум.
Голубой Нил… Я вспоминаю сейчас, как описывали его русские путешественники прошлого века, побывавшие на его берегах. Не очень много их добралось сюда, но все-таки Голубой Нил не был книжной загадкой для русских географов.
У горного инженера, путешественника и дипломата Егора Петровича Ковалевского, который работал в Египте и Судане в конце 40-х годов XIX века, в его книге «Путешествие во внутреннюю Африку» вода Белого Нила так и называется «белой», а вода Голубого— «голубовато-зеленой». А у Василия Васильевича Юнкера, посетившего Судан лет сорок спустя, Голубой Нил — красно-коричневый, полноводный…
Мое краткое описание собственно Нила, приведенное в самом начале книги, вероятно, все объясняет: путешественники видели Голубой Нил в разные сезоны года.
Нам Голубой Нил явился таким же, как Юнкеру (был август) — буро-красным, разлившимся, с упругими волнами и водоворотами. Деревья и кусты, выросшие у выложенной камнем набережной, стояли по пояс в воде, а ветви плакучих деревьев полоскались в Ниле, то вскидываясь над волнами, то падая в них… Перед закатом, как и в Египте, со всех концов Хартума слетались к Голубому Нилу шумные стайки каменных воробьев — мелких коричневатых птичек, — и словно ожили, зашевелились и загомонили густые кроны фикусов и акаций…
