Особенно утомительными и длинными показались последние километры. Привалы устраивались уже через сотни метров. Все тяжело валились на снег, отлеживались и, с трудом поднявшись, медленно брели дальше. Однако, когда на горизонте показалась палатка, скрывающая под черной обшивкой все блага жизни, силы неизвестно за счет какого резерва удесятерились и остановки кончились. Сказывалась зимняя сидячая жизнь в городе. Потом, в середине лета, каждый из нас проходил по отвратительной дороге гораздо большие расстояния, но никогда не чувствовал такой усталости.
Молодцом показал себя в маршруте Даня. Этот опытный геолог с большим стажем работы в Арктике, шумный, деятельный, постоянно пребывавший в отличном расположении духа, немного полноватый для своих лет (ему едва перевалило за тридцать) сразу стал своим в нашем коллективе. Его выносливости и грузоподъемности можно было только завидовать. «Хороший спутник в походах, — думалось, глядя на Даню, в эти дни. — Жаль что придется так скоро с ним расстаться».
Во втором маршруте, кроме медвежьих следов, мы встретили песцовые. Песец, по-видимому один и тот же, много бродил по припаю под южным берегом острова. Следы были и очень старые, обледеневшие, полузанесенные снегом, и совсем свежие. Очевидно, животному здесь жилось неважно, он особенно интересовался трещинами во льду, подолгу бродил вдоль них, часто раскапывая снег и собирая скудные, случайные дары моря. Тут же у трещин, под надувами снега, песец устраивал свои лежки. Опять видели самцов пуночек, особенно на галечных пляжах, среди выброшенных морем бревен плавника. Как и несколько дней назад, их песни слышались также и с припая, из-за гряд торосов. Что делали эти сухопутные и, как принято считать, зерноядные существа на льду, совершенно непонятно.
На прибрежных скалах оказались большие колонии чистиков. Их обитатели — черные морские птицы с белыми зеркальцами на крыльях и кораллово-красными лапами размером с небольшую утку — уже слетелись к местам будущих гнездовий. Отдельные пары и небольшие группы чистиков сидели всюду, на заснеженных, а местами и обледеневших карнизах и выступах скал. Отовсюду несся их негромкий, хрипловатый свист. На участке протяженностью пять-шесть километров гнездилось не менее двух тысяч пар чистиков.
Небольшие стайки птиц носились и в воздухе. Одни улетали в южном или юго-восточном направлениях, другие возвращались оттуда. По-видимому, в море имелись большие разводья, где чистики кормились. Это было приятным открытием. Гнездовья представляли серьезный продовольственный резерв, к нему мы впоследствии нередко обращались. Сейчас десяток добытых на скалах птиц пополнил наши продуктовые запасы, а для меня, кроме того, они стали материалом для исследования и началом собираемых коллекций.
