— Это что за урод? Модель марсианина по последним представлениям?
— Нет, это для измерения твердости снега. Хочу на днях испробовать на «Филиале», пока еще там весь снег не сошел. Сейчас отрегулирую, чтобы осенью не возиться, а сразу за дело… Да вот не придумаю, как равномерно нагрузку усиливать. Гирьки не подходят, камешки тоже не годятся.
— А если воду наливать? Постепенно, в резервуар…
— Ай да Саня! Смотри-ка, оказывается, и в твою голову иногда приходят умные мысли!
Сомнительная похвала.
Я подошел к широкому стеллажу возле стола. Рядом с бездействующим еще осциллографом лежали примитивный динамометр и алюминиевые рамки — наш сегодняшний инструмент. Контраст, обычный при организации любых исследовательских работ, тем более что наука о лавинах еще молода, методика наблюдений над физико-механическими свойствами снега в горах только еще разрабатывается. Единственный в Союзе небольшой научно-исследовательский институт гидрометеорологического приборостроения пока не сумел, вернее, не успел создать нужные нам приборы, вот и приходится браться за дело самим. Я видел много интересных, оригинальных приборов, созданных инженерами и техниками лавинных станций. У нас на Кызылче их конструированием занимался Кашиф.
Вот и сейчас, уже забыв обо мне, Кашиф достал логарифмическую линейку и погрузился в какие-то расчеты…
— Вы бы хоть назвали как-нибудь вашу компанию, что ли, — посоветовала мне как-то одна из наших женщин.
— Зачем?
— Солиднее. Например: Совершенно Добровольное Общество Холостяков, сокращенно СДОХ…
— Брось! Никто не сдох и не собирается! — сердито фыркнул я.
…Но иногда в лунные весенние ночи душу охватывало странное волнение. И в глазах моих молодых товарищей я различал такую же неясную тревогу, словно ожидание чего-то. Конечно, в этом никто не признавался вслух, мужская гордость не шутки. Но вот кто-то остановился у крыльца, невольно поддавшись очарованию залитых перламутровым светом гор, тишине ночи, истоме теплого воздуха. Словно чего-то (а может быть, кого-то?) не хватает. Рядом незримо появлялась легкая женская тень. Ведь самому старшему из холостяков было всего двадцать семь. Вздохнет человек и медленно побредет в холостяцкое общежитие, наполненное крепким запахом пота и табака, где со стен сверкали белозубые улыбки журнальных красавиц.
Но проходила ночь, и нас вновь захватывал поток мужского труда: заброска продуктов, топлива, горючего, приборов, батарей на «Филиал», ремонт и возведение различных гидросооружений, перевозка, переноска, копка, стройка и прочее. Ночные призраки исчезали. И вот уже снова, слыша по радио, что «без женщин жить нельзя на свете, нет», мы только презрительно щурились: живем, не тужим, Гидрометслужбе служим и на жизнь не обижаемся.
