К истокам крупного аксуйского притока Берксу нам пришлось пробираться через девственный арчевый лес. Подлеска в этом лесу не было, редкие травы покрывали щебнистую почву. Словно зубы неведомого чудовища, торчали из-под корней и между стволами большие угловатые камни. Рядом с живыми деревьями стояли мертвые, высохшие от старости или опаленные молниями. То и дело преграждали путь поваленные корявые стволы, похожие то на оскаленную лошадиную голову, то на змею, то на паука, а то уж на вовсе неведомое страшилище. Настоящий заколдованный лес из сказки. Тишина и вечерний сумрак еще более усиливали впечатление.
На следующий день, оставив в лагере дежурного варить обед и смотреть за ишаками, мы поднялись к первому берксуйскому леднику. Между двумя скалами, как застывший черный водопад, вернее, камнепад, темнела его конечная морена. Под крутым лбом языка ледника — глубокий и узкий ледяной грот. Прямо из него вырывается мутная от ледниковой муки вода и кипящими каскадами с грохотом летит вниз. Местами ее русло пробито среди скал из чистого белоснежного мрамора — хоть сейчас в метро. Кое-где вода вырезала из скал причудливые скульптуры.
Мы поднялись еще на триста метров и оказались на леднике. Его поверхность была устлана сланцевым щебнем, так что иногда казалось, будто мы в каменистой пустыне, а не на толще льда мощностью в несколько десятков метров. Ослепительно сверкал в ледниковом цирке фирн, бездонной синевой темнели трещины.
На второй берксуйский ледник мы ходили вдвоем с Петровым. Это, пожалуй, один из увлекательнейших эпизодов экспедиции. Поднявшись по крутой осыпи и скалам, мы оказались в глубокой каменной чаше, куда с трех сторон, разбиваясь в мелкую пыль, срывались водопады. Вода уходила вниз по узкой трещине. Мы с трудом выбрались из чаши и более двух часов шли по моренам. Ледник лежал на высоте около четырех километров над уровнем моря, а над ним величественной, почти отвесной стеной вонзался в небо пик Акчукур высотой 5100 метров. На его склонах местами тускло белели мелкие висячие леднички. Обследовав ледник, мы поднялись на крутой и высокий скалистый гребень. Отсюда открывалась чудесная панорама. Волнами застывшего каменного моря уходили вдаль горы, тая в золотистой дымке. Внизу под нами матово блестели ледники. С трудом, помогая друг другу веревками и ледорубами, мы спустились на новый ледник. И вновь бездонные трещины, наполненные звенящим эхом капель, ледниковые «столы» и «грибы» из каменных глыб на ледяном основании, ручьи в ледяных руслах, тускло-белый фирн и голубоватый лед — удивительный, неповторимый мир льда, своеобразная картина в раме из угрюмых черных скал. Ниже ледника на альпийских лугах мы спугнули стаю уларов, а затем наткнулись на горных козлов. Красивые, стройные животные с удивительной легкостью умчались вверх по склону. Затем долина так сузилась, что пришлось идти почти по руслу реки между двумя отвесными гранитными стенами. Южная ночь наступала быстро, и скоро уже почти ничего нельзя было рассмотреть, кроме силуэта гор на звездном небе и белеющих на пути камней. Наконец вдали сверкнул огонь костра.
