И вот перед нами весенний, яростный Ангрен. Он еще не вступил в полную силу, это будет в апреле, но уже сейчас в его реве чувствуется мощь. Пенится и клокочет темно-зеленая вода. Шум потока не может заглушить глухого стука увлекаемых водой камней. В ионизированном воздухе дышится легко и свободно.
Бегущая вдоль берега тропинка привела нас к небольшому глинобитному домику. С радостной яростью бросились навстречу два лохматых пса. Пришлось схватиться за камни. Выскочивший на крыльцо хозяин призвал псов к порядку, и мы вошли под скромный кров.
Обитель горных «робинзонов». «Сам», хозяйка, четверо детей не старше четырех лет. При виде усатых и бородатых незнакомцев ребятишки молча отступают в угол. Только через некоторое время нам удалось рассеять их недоверчивость.
В домике постоянно слышен могучий рев Ангрена, сотрясающий мелкой дрожью оконные стекла.
Невдалеке от домика на толстых стальных тросах висит над рекой небольшой дощатый помост, так называемая люлька. Находясь в ней, наблюдатель должен удерживать в руках длинную, тяжелую штангу с вертушкой, бешено вращающейся в потоке, несущем камни, комли, иногда целые деревья. Чуть недосмотрел — зацепило, потащило, перевернуло, и тут уже не спасет никто. Но так пока еще измеряется расход воды на горных реках.
Здешний «робинзон» Александр Глизер, живущий со всей своей семьей в тесном однокомнатном домишке, не покладая рук устраивал свое хозяйство. Мы увидели среди каменного хаоса большой участок земли с рядами вскопанных грядок. Невдалеке по склонам с ловкостью опытных альпинистов лазало несколько овец и коз. Возле дома рылись в куче мусора куры, важно вышагивали гуси.
Сколько таких добровольных отшельников живет и работает на тысячах постов Гидрометслужбы — от Кушки до Диксона, от Балтики до Чукотки! На станции хоть и небольшой, но все же коллектив. А здесь только своя семья. Не знаю, выдержал ли бы я такую жизнь.
Выполнив все официальные дела, мы обменяли несколько банок сгущенки на курицу и петуха, которых в рюкзаках понесли домой.
Снова навстречу показались сначала пятна, затем полосы, затем сплошной покров снега. К двум полосам цветов дня — белому и зеленому — прибавилась третья — снова белая.
Курица жила у нас долго и снесла несколько десятков яиц. А петух одичал. Домой не приходил, спал под камнями, питался на помойке, когда поблизости никого не было, а при появлении человека поднимался в воздух и, отчаянно хлопая крыльями, пролетал метров пятьдесят. Поймать его было невозможно. И когда решено было петуха съесть, его пришлось застрелить картечью из ружья.
