Мы жили без соли дней пять. Пробовали «солить» сахарным песком, горчицей, перцем… Наконец прилетел вертолет. Из-за сильного ветра сесть он не мог, поэтому сбрасывал продукты на лету с высоты двадцати — тридцати метров. От удара о твердый снег мешки полопались, а фляга с маслом раскололась, однако у нас снова были продукты.
На следующий день вертолет прилетел снова. На этот раз он сумел приземлиться. Нам прислали небольшой движок с генератором, аккумуляторы, горючее, раскладушки, матрацы и еще массу самых различных предметов. Начиналась новая жизнь!
В середине апреля Володя Черносков, начавший тяготиться зимовкой, взял расчет. Наша маленькая радиостанция «Урожайка», с помощью которой мы через ближайшую высокогорную метеостанцию Ангрен-плато поддерживали с Ташкентом связь, из-за отсутствия батарей питания не работала, поэтому отсутствие радиста на работе метеостанции почти не отразилось. В это же время штат гидрологов увеличили, и в нашем коллективе появился техник-гидролог Рифат Насыров, связавший затем свою жизнь с Кызылчой почти на пять лет.
Между нами возникли довольно интересные отношения. Мы не были близкими друзьями, однако, как это бывает в жизни, нередко поверяли один другому то, чего не сказали бы и другу. Он был по-своему красив: среднего роста, мускулистый, крепкий, со смуглым, бледным лицом (память о работе в шахте). Высокий лоб, глубокие, скрытые под густыми темными бровями глаза, крупные черты лица придавали ему нечто от роденовского «Мыслителя». Он шел по жизни трудным путем. Только к двадцати трем годам сумел окончить техникум. Да и характером Рифат был старше своих лет. Не только в работу, но в любое дело он всегда вкладывал все свои силы и знания.
В конце апреля нашу землянку залило водой. Я в это время был один — Володя уволился, гидрологи работали на Кутыр-булаке, большом левом притоке Кызылчи, а Гена спустился на перевалочную базу. Днем посреди землянки треснул плотный земляной пол, из трещины забил родничок. А к вечеру следующего дня землянка несколько напоминала ночную Венецию, так сказать, в местном варианте. В темной, почти черной воде отражалась керосиновая лампа. Чуть покачиваясь, плыли пустая консервная банка, спичечный коробок, два окурка, дохлая мышь. Я затащил стол и скамью на нары, несколько возвышавшиеся над водой. Было не очень удобно, но сухо. До двери добирался по сходням из двух досок, держась за потолочные балки.
К счастью, на следующий день на станцию поднялись гидрологи. Всем коллективом мы прорыли нечто вроде канала и отвели воды потопа из нашей обители.
