Таков был план. Но, ожидая на посту Капитан-Васконселос начала экспедиции, я с грустью осознал, что конкретное его осуществление и выбор участников экспедиции выглядят в действительности куда сложнее.
Вероятно, проще всех обстояло дело со мной. Окончив Кембриджский университет, я отправился в дальневосточную экспедицию, снаряженную Оксфордским и Кембриджским университетами, которая длилась год. Затем я участвовал в такой же экспедиции в Южную Америку. Это заняло еще год. Последний этап нашего путешествия привел нас в Капитан-Васконселос, и я попросил Орландо принять меня в его группу. Стоя перед ним, я нервничал и уповал на то, что борода придаст мне вид заправского исследователя.
— Вы знаете что-нибудь о джунглях? — спросил он.
— Очень мало.
— А стреляете вы хорошо? Охотиться умеете?
— Нет.
— Вам что-нибудь известно об индейцах, о технике исследований, о плавании на каноэ, речных порогах и геодезической съемке?
— Нет.
— Раз так, — неожиданно заключил Орландо, — можете присоединиться к нам. Если мы берем с собой отсталых индейцев, уж с англичанином мы как-нибудь справимся.
Я стал членом экспедиции. Мне нравились бразильцы и очень хотелось посмотреть их леса.
Что касается Жуана, то он, как мне казалось, руководствовался более сложными побуждениями. Это был добрый, симпатичный человек, который не жалел времени, помогая Орландо в его работе. Но, к сожалению, здоровье его было подорвано.
— Только лекарствами и держусь, — не раз говорил он мне. — Может показаться, что мне тепло, Адриано, но на самом деле меня трясет малярийный озноб. Вы не можете себе представить что это такое. Я с трудом соображаю…
— Вот здесь ломит, Адриано, — доверительно говорил он в другой раз, сжимая рукой бок. — Если здесь не выдержит, тогда мне конец.
По причине слабого здоровья Жуан сопровождал меня незадолго до этого в краткосрочной поездке из Васконселоса в Рио-де-Жанейро. Я отправился за ружьями и одеждой, а Жуан — к врачу. Мы вылетели на одном из самолетов, время от времени прилетавших на пост, и в пути я узнал об экспедиции нечто такое, о чем никогда не упоминалось в наших спокойных и даже несколько сдержанных разговорах в Васконселосе.
Произошел любопытный эпизод, который многое разъяснил.
Все началось с аллигаторов. Самолет поднялся в воздух. Мы с Жуаном уселись на жесткую металлическую скамью. На коленях он держал большую жестянку из-под печенья, в крышке которой были пробиты дырки. Из банки шел резкий запах.
