В этой формулировке чувствуется полемическая отсылка к кантовскому императиву: поступай так, чтобы максима твоей воли могла стать основой всеобщего законодательства. Формулировка «самая крупная жизненная форма» есть геополитическая максима, долженствующая обладать значимостью для любых культурно-исторических форм. И вместе с тем геополитический императив Хаусхофера ориентирован уже не на всеобщее и универсальное, но на конкретно-единичное, на жизненную форму, существование и рост которой требует утверждения и охраны границ. Хаусхофер, подобно Н. Я. Данилевскому и О. Шпенглеру, утверждает многообразие жизненных форм, несводимых к какому-либо универсальному единству. И вместе с тем жизненным формам предписывается установка на достижение максимальной полноты жизненного пространства («Lebensraum») и его границ. В учении Н. Я. Данилевского данное противоречие представлено в еще более резкой форме: с одной стороны, утверждается многообразие культурно-исторических типов, а с другой – проводится идея универсальной и исключительной значимости славянского союза. На наш взгляд, истоки данного противоречия не следует искать в области идеологии. Противоречие это является конститутивным моментом самой философии жизни. Жизни, понимаемой как воля к власти, присуще имманентное стремление к достижению максимальной степени могущества. Концепция Хаусхофера, противопоставляющая «натиск жизни» «букве закона»,
[171] как было показано нами выше, вполне вписывается в данное философское направление.
Вместе с тем Хаусхофер не признает насильственного захвата границ, «простого навязывания воли более сильного, которое география и история иногда подтверждают, а чаще отвергают».[172]Понимая вслед за Ницше границу как зону борьбы жизненных форм, Хаусхофер не разделяет трансгрессивный пафос автора учения о сверхчеловеке. В философском плане концептуальные разработки одного из основоположников геополитики ориентированы не на трансгрессию, не на ницшевское Selbst-Uberwindung, но на самоопределение (Selbstbestimmung), на утверждение и защиту границ. Таким образом, ницшеанскому пафосу выхода за пределы и преодоления границ может быть противопоставлен пафос утверждения границ, ограничения. Исследования Хаусхофера содержат установки, предвосхищающие данный возможный поворот к философии само-ограничивания. В этом заключается философская, универсальная (т. е., выходящая за рамки отдельной исторической эпохи и политической ситуации) значимость работ мыслителя.
