— Не надо, — возразил я.
— Пойдем, — настойчиво повторила мама. Я догадался, что она хочет поговорить со мной вдали от Анькиных ушей. Я обреченно вздохнул, и последовал за мамой на кухню.
— Что с тобой происходит? — вполголоса заговорила мама после того, как закрыла за нами кухонную дверь.
— А что со мной происходит? — излишне дерзко спросил я. Мама покачала головой.
— Ты считаешь свое поведение обычным для тебя? Ты не появляешься дома, прогуливаешь уроки в школе, ты стал агрессивным и раздражительным. Я хочу знать, что с тобой происходит.
— У меня все замечательно. Как всегда, — упрямо заявил я. Желание открыться маме пропало, но ее голос не был холодным, как последние месяцы, от мамы исходило привычное тепло.
— А я вижу, что это не так, — мягко возразила она.
— Какая разница? Тебе ведь все равно нет до меня никакого дела. Вам всем нет до меня дела! — я резко дернул головой, снова прогоняя упрямые слезы обиды.
— Что ты говоришь, сынок! Это не так! — испугалась мама.
— Так! — закричал я. — Вы все считаете меня паразитом, гноящейся язвой, отравляющей вам жизнь, занозой в заднице!
— Сергей! — одернула меня мама.
— Мне обидно, понимаешь? Обидно от того, что приходится терпеть несправедливые унижения в то время, когда я ни в чем не виноват! Я не виноват, понимаешь? — мама кивнула головой. — Моя вина лишь в том, — продолжил я, — что я связался с этой малолетней шлюшкой!
— Сынок, — снова одернула меня мама.
— Извини. Я хотел сказать, что я… ну… — я почувствовал, как горят щеки, наверно, я покраснел. — У меня с Викой никогда ничего не было, — наконец, закончил я, и выдохнул облегченно. Мама выпрямилась на стуле, и какое-то время — минуту или даже две молчала, затем обратилась ко мне:
— Почему ты сразу не сказал правду? Почему молчал? — задала мама вполне резонный вопрос. Я неопределенно пожал плечами. — Ладно, — мама встала, и налила мне холодный чай. — Мы придумаем, что делать дальше, только прошу тебя, держи себя в руках, не срывай свою злость на Ане.
— Она сама виновата, — произнес я сквозь зубы. — Не хватало, чтобы еще и она упрекала меня!
— Она очень переживает из-за смерти папы.
— Как будто я не переживаю! Я, по крайней мере, не приблудыш!
— Прекрати! — прикрикнула мама.
— А что? Почему я должен терпеть Аньку и любить ее, как сестру, когда она мне совсем не сестра? Я не считаю ее сестрой! Я ненавижу ее! Зачем отец так поступил с нами? Зачем привел ее? Её место в детском приюте, а не в нашей семье! — мама не успела мне ответить, так как за дверью раздался какой-то звук. Мама открыла дверь, и я чуть не закричал — на полу, сжавшись, сидела Нютка. Ее лицо было спрятано в ладонях, а плечи содрогались. Она плакала. Мама бросилась к ней.
