Он снова замахнулся, и ударил еще, а потом еще, и еще.
— Хватит, — подошла к нему Аня. — Нужно уходить.
Я попытался встать, когда Пашка с Нюткой подошли ко мне, но спину пронзила острая боль — то ли от осколков, то ли я повредил что-то.
— Чего разлегся? — грубовато обратился ко мне Пашка, но поддерживая меня под руку, помог встать. — Не хило они тебя.
Мы побежали к выходу, и никто из присутствующих не посмел загородить нам дорогу. Все стояли с разинутыми ртами. Да, видимо драка была впечатляющим зрелищем. Особенно, когда в этой драке участвует маленькая, хрупкая девочка, на вид, ну, никак не способная уложить двухметрового амбала.
Мы выбежали на улицу, и почти добежали до Пашкиной машины, но нас с Аней снова схватили. Да сколько можно?
— Отпусти меня! — завизжала Аня, и, видимо, на какой-то миг ее действительно, отпустили, потому что, я заметил, как она что-то вытащила из-под чулка, приподняв при этом подол то ли платья, то ли юбки, а затем, крикнув Пашке: «Держи!», швырнула ему это самое «что-то», похожее на миниатюрную флэшку. Пашка поймал это, и, сев в машину, уехал, оставив нас с Нюткой в беде. Ну, и гад!
Предательство друга окончательно опустошило меня, и я уже не пытался сопротивляться, а лишь слабо барахтался. Силы покинули меня, да и Нютку, видимо тоже, так как она уже даже не кричала. Нас посадили в какую-то машину и повезли в неизвестном направлении. Я лишь надеялся, что если нас и захотят убить, то сделают это как можно быстрее.
— Вот и встретили Новый год, — прошептала Аня, положив голову мне на плечо. Я снял свою куртку, и накинул ей на плечи, а затем обнял сестру, чтобы ей было теплее.
— Да, — вздохнул я, — надеюсь, что его первая ночь не станет для нас последней.
Несмотря на наше не самое завидное положение, Аня немного успокоилась, и почти перестала дрожать. Мы ехали довольно долго, и мои предположения касательно того, что нас везут к Виталию, оказались ошибочными, иначе мы бы давно уже приехали. «Везут как можно дальше от города, чтобы по-тихому закопать», — подумал я, и в душу стал закрадываться страх. Конечно, было страшно и до этого, но это иной страх — холодный, скользкий, неприятный. Наверно, мое настроение передалось и Ане, потому что она приподнялась, и стала всматриваться в окно, за которым, хоть глаз выколи — ни черта не видно. Я услышал, как Нютка клацает зубами, и крепче обнял ее.
— Все будет хорошо, — прошептал я ей.
— Ага, — хмыкнула она, — потому что хуже уже быть не может. Я хотел возразить, что очень даже может — если, к примеру, нас станут пытать, но не стал пугать Аню.
