— Все это лишь твое воображение, Ньювелл. Никакие они мне не приятели. Особенно после того, как смылись и их не смогли разыскать.
— А может, причина в том, друг мой, что ты докатился до убийства?
Лицо Балкли внезапно покраснело от прилива крови, но все-таки он не вышел из себя. Остался хладнокровным. Хладнокровным и еще более опасным.
— У тебя слишком буйное воображение, — медленно проговорил здоровяк.
— Ну да, — резко рассмеялся Ньювелл. — Ты понятия не имеешь, Балкли, насколько близко был к смерти той ночью, когда признался во всем.
— Я признался?
— Ты разговаривал во сне. Наверное, тебя слишком достало одиночество. А звукоизоляция здесь никакая, так что я проснулся, а потом приоткрыл дверь в твою комнату, чтобы лучше слышать.
— И ты ничего не сказал мне утром?
— Я не доверял себе, чтобы начать говорить на эту тему. Утром я рано проснулся и ушел, прежде чем ты поднялся.
— Да, время от времени ты совершал странные поступки, — медленно проговорил Балкли. — Я думал, что это из-за одиночества.
— Нет, не из-за одиночества. Из-за желания убить тебя, Балкли. И мне кажется, основная причина, по которой я тебя не убил…
— Та же самая, по какой я позволяю жить тебе. Мы слишком нуждаемся друг в друге.
— ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, чтобы не сойти с ума, — кивнул Ньювелл, — если нет другой причины. Нас обоих оставляют на этой планете, вдали от оживленных галактических маршрутов, без надежды на возвращение к цивилизации. Не знаю, принимали они в расчет, что мы ненавидим друг друга, или нет. Во всяком случае, бросить нас здесь вместе — неплохой способ наказания. — Он выглянул в пластексовое окно, — как видишь, это симпатичная планетка. Есть и еда, и чистая, прозрачная вода в ручьях. И нет опасных хищников, с которыми нельзя справиться. Они, пожалуй, добры к нам, насколько доброта может сочетаться с суровостью наказания. Нам оставили книги, телеприемник, сырье для производства пластекса и запас лекарств от различных болезней. Они хотели, чтобы мы оставались в живых как можно дольше… пока не произойдет какой-нибудь несчастный случай.
Он на секунду замолк, подумав одновременно с Балкли, о несчастном случае, которого они совсем недавно едва избежали. Гигантские протуберанцы на розовом солнце, видимые невооруженным глазом, вследствие этого свирепая буря, повсюду треск и грохот сломанных и падающих деревьев — той ночью смерть прошла от них очень близко. И она будет близко всегда, когда поднимется буря, может наступить в любой момент от землетрясений, ужасных землетрясений, не позволяющих основать здесь нормальную колонию. Рано или поздно, землетрясения их прикончат.
