— Дай-ка я покажу тебе то, что могу заставить их делать, — сказал Балкли, сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.
В хижину вошли еще двое — подожги себя, — приказал Балкли.
Одно из существ короткой рукой взяло зажигалку и поднесло пламя ко второй руке. Ее пальцы обуглились и затем загорелись. Выражение лица существа не изменилось.
— Потуши, — сказал Балкли.
Существо ткнуло горящей рукой в стены хижины и погасило огонь. И снова выражение того, что так ужасно напоминало человеческое лицо, осталось неизменным.
— Это дало тебе общее впечатление. Они сделают все, чему обучены — а я знаю, как их учить. Пока что я отдаю им простые команды, но они быстро учатся. У меня таких уже две тысячи.
— Балкли, они опасны, — голова Ньювелла прояснилась, и он стал понимать, к чему клонит его компаньон. — Они могут сжечь себе руки по приказу, но ты… ты же просто играешь с огнем.
— Что ж, я рискну. У меня все под контролем. И еще у меня есть ты.
Танец закончился, и Балкли выключил телевизор.
— У меня есть маленькое дельце, которому я должен уделить внимание, Ньювелл. Примерно за миллион миль от этой планеты. — Он заметил удивление Ньювелла и злобно усмехнулся. — Я не смогу добраться до следующей планеты. Но на разбитом корабле оказалось больше полезных вещей, чем я тебе рассказал. Например, на нем нашлось несколько почти неповрежденных спасательных шлюпок. Я построил из их частей маломощную одноместную ракету, которая снабдит меня нужными запчастями. Если через несколько часов ты переключишь телевизор с развлекательных каналов на частоту автоматических космосканеров, то увидишь, что я задумал. Полагаю, это тебя позабавит. Только не пытайся удрать.
И Балкли вышел, сопровождаемый двумя существами. Двое оставшихся отпустили руки Ньювелла, но остались поблизости.
Ньювелл глубоко вздохнул и попытался обдумать положение. Он слишком хорошо разбирался в этих растениях, чтобы думать, будто свободен. Собаку можно выдрессировать, чтобы она постоянно следила за вами и напала, если вы попробуете достать оружие. Эти существа обучались быстрее собак и становились куда опаснее. Во время своих первых экспериментов он слишком волновался, чтобы разобраться, с какой невероятной скоростью они обучаются.
Об их физической силе у него имелось лишь общее представление. Гибкие растительные волокна могли становиться такими же жесткими, как напряженные животные мускулы, но не в этом крылась главная опасность. Ужаснее тигров и диких собак, ужаснее шестиногих гарпий с Венеры IV, или любых самых свирепых хищников, от которых в страхе когда-то бежали дикари, делало их отсутствие чувств. Они не ощущали ни боли, ни радости. Они были растительными роботами, и если что-то начинали делать, то сметали все со своего пути. Остановить их можно, лишь полностью уничтожив.
