Эти слова прозвучали наяву, и я проснулась. Я увидела в полутьме каюты, что Джулиан сидит рядом, подтянув колени к груди и обняв их руками.
— Что ты сказал? — спросила я, приподнимаясь.
Он повернул голову и посмотрел на меня. Его глаза слабо мерцали зеленоватыми искрами.
— Ничего. Тебе приснилось. Спи…
Я хотела возразить, но последнее слово словно накинуло на меня мягкое тёплое покрывало. Я послушно опустила голову на подушку и снова уснула, на сей раз, без сновидений.
Я проснулась ещё до того, как сработал будильник, и какое-то время лежала, вспоминая свой странный сон, который, несмотря на свою тягостную монотонность, запомнился мне очень хорошо, и то пробуждение ночью, которое, возможно, тоже было лишь сном. Потом в каюте стало чуть светлее. Потолочные панели постепенно загорались ярче, заполняя спальню светом. Я лежала, глядя на спящего Джулиана, на его чуть подрагивающие во сне ресницы и длинные волосы, рассыпавшиеся по подушке и мягкими прядями падающие на обнажённое плечо.
Он вздохнул, открыл глаза, увидел меня и улыбнулся.
— Доброе утро…
И я решила, что оно действительно доброе.
На мостик я вошла в полной решимости включиться, наконец, в работу. Раскачиваться было некогда. До выхода в систему звезды под пятизначным номером, вокруг которой вращается планета Агорис, оставалось лишь несколько часов. И совсем недалеко от неё нас ждёт терпящий бедствие лайнер.
Сев за свой пульт, я вызвала на связь по очереди все службы звездолёта, чтоб выслушать подробные рапорты об их готовности к работе в режиме спасательной операции. Потом проследила за подготовительными мероприятиями стрелков, время от времени давая им дополнительные указания. Причём, мне самой понравился мой деловой тон и точные лаконичные приказы.
К выходу из подпространства экипаж был в полной готовности. Я переключила на себя пилотский терминал и выдвинула штурвал. Старшие специалисты заняли места за своими пультами. В командном отсеке повисла тишина. Я, подняв глаза, смотрела на показания приборов, мелькающие на верхнем боковом экране, наложенном на лобовые окна звездолёта.
Выход был, как всегда, мягким и незаметным. Только у меня под правой рукой ожил пульт управления маневровыми двигателями, и мгновенно изменилась картинка впереди: вместо проекции, мы увидели реальную картину происходящего за бортом.
Я быстро скользнула взглядом по чёрному бархату космоса, сквозь который просвечивали рассеянные бисеринки неярких в этом районе галактики звёзд. Слева, чуть выше средней горизонтали виднелся желтовато-коричневый шарик, подсвеченный лучами невидимой в этот момент звезды. Она была где-то справа и позади нас.
